Холодные звезды

Я просыпалась в объятиях Кая. Он спал рядом со мной на боку, нас окутывала ночная тьма, если не считать отблесков очага, пускающих длинные черные тени по стенам. Рука Кая служила мне подушкой. Другой — он обнимал меня, прижимая к себе. Кай был раздет по пояс, а я — полностью обнажена. Мы лежали на постели, которую я устраивала для себя в соседнем с «изолятором» доме. Кай перенес меня сюда. Что-то стягивало кожу на щеке, и оказалось, что это — дезинфицирующий пластырь из аптечки.

Видимо, Кай обрабатывал мои царапины. Я улыбалась, чувствуя его рядом, в одной постели с собой. Это казалось правильным. Так и должно быть. Всегда. Я хотела, чтобы он всегда был со мной. Больше ничего не имело значения.

А потом резко накатывала боль и ломота во всем теле, и это заставляло меня стонать и выгибаться. Тогда Кай резко просыпался, по-собачьи тряс головой, чтобы скорее избавиться от остатков сна. Он вскакивал на четвереньки, поворачивал меня на спину, обжигал ледяными прикосновениями чего-то мокрого. Я отбивалась. Кричала. Плакала. Умоляла его прекратить. На самом деле, во мне говорила болезнь. Это она заглушала разум, которым я понимала, что Кай все делает правильно. Но в тот момент просто не могла вынести эти ощущения.

Он смотрел на меня, и в неясном свете я читала в его глазах боль. Ему было больно видеть меня такой. Тогда Кай меня целовал. Одной рукой держал мои руки, которыми пыталась оттолкнуть его. Другой прижимал противную ледяную тряпку к моему лбу. И целовал. Шептал мое имя. Просил потерпеть. Снова ловил губы губами.

— Не целуй меня, — бормотала я в ответ, — не надо… ты можешь заболеть…

— Я уже болею, Дана, — отвечал он с таким серьезным видом, что у меня внутри все сжималось. — Мы вместе болеем. Ты и я.

Я вспоминала. Точно, Кай тоже болен. Наверно, поэтому не боится. Считает, что выработал иммунитет от повторного заражения? Получалось, что так. Но он же еще сам не восстановился после лихорадки! Только успел очнуться — как свалилась я. Что же с нами будет?

С этой мыслью я снова погружалась во сны.

Возвращалась и видела, что наступил день. Кай сидел напротив меня, его лоб прорезала глубокая морщина. Локти упирались в колени, скрещенные пальцы крепко прижимались к губам. Он явно видел, что я открыла глаза, но почему-то не торопился этому радоваться. Думал о чем-то.

— Кай… — хрипела я, потому что не могла выдавить других слов, кроме его имени.

— Жар сбивают ягоды атисса, — говорил он, глядя куда-то сквозь меня, — одна порция на пятьдесят килограммов веса. — И тут же хмурился еще больше: — Одна порция — это восемь ягод или десять?

— Я… не знаю… — терялась я, не в силах понять, о чем речь.

— Восемь или десять? — Кай опускал голову, прижимал стиснутые кулаки ко лбу и продолжал бормотать: — Я подошел к нему… он спросил, как продвигаются мои занятия… и заметил… что это ягоды атисса… они сбивают жар… одна порция на пятьдесят…

Я закрывала глаза под его непонятные речи. Моя голова не выдерживала этой информации.

В следующий момент Кай будил меня и поил чем-то горьким и терпким.

— Сам пей эту отраву! — плевалась и ругалась я спросонья.

Тогда он пил. Делал глоток напоказ, чтобы у меня не оставалось аргументов, а затем снова вливал жидкость в мой рот.

Потом мы снова спали вместе. Точнее, я просыпалась и ловила несколько драгоценных моментов, когда мысли в голове прояснялись, ломота и боль не подступали. Мне было хорошо. Кай сопел, уткнувшись носом в мое плечо и навалившись на меня всем телом. Но я все равно улыбалась.

— Ты — отвратительный врач, — беззвучно обращалась я к своему мужчине, — но ты — мой самый верный друг. И самый любимый…

Дальше обычно я не продолжала.

* * *

Наступил день, когда я открыла глаза и долго лежала так, глядя в потолок. Кая рядом не оказалось. В приоткрытую дверь влетал свежий ветерок, принося с улицы запах нагретой солнцем земли и птичьи трели. Внезапно я поймала себя на мысли, что ничего не происходит. Жар и боль исчезли. Неужели мне тоже удалось пережить пузырчатую болезнь?!

Я пошевелилась, выпростала руки из-под шкуры, которой была заботливо укрыта. Одежда нашлась тут же, неподалеку от постели, как и миска с чистой водой. Я не выдержала, зачерпнула ладонью, жадно отпила. Следующую порцию уже плеснула в лицо. Посмотреть бы в зеркало… что-то подсказывало: зрелище получится не из легких. Страшно представить, чего только не насмотрелся Кай, ухаживая за мной. Даже стало неловко.

Дрожащими и слабыми руками я принялась одеваться. Кай вошел, когда уже застегивала последние пуговицы. В руках он держал кувшин. Увидев меня, на мгновение замер. Потом наклонился, поставил ношу на пол.

— Ты вернулась, — он не спрашивал, а констатировал факт. В голосе звучало тихое торжество.

— Да, — я смущенно улыбнулась.

Где б раздобыть проклятое зеркало? Кай так смотрел… мне срочно требовалось убедиться, что он не решается подойти не потому, что я похожа на чучело.

— Хорошо, — Кай, наконец, отвел взгляд, и мне стало еще больше не по себе.

Теперь он уже и смотреть на меня не может?