Холодные звезды

— Слушай, — не выдержала я, — ты можешь хоть раз просто промолчать и оставить свои советы при себе, а? Моя подруга очнулась! После катастрофы! Я хочу радоваться! Я имею право радоваться! И я буду радоваться! Ты что, удовольствие получаешь, когда говоришь мне мрачные гадости о том, что все умрут? Ты что-нибудь позитивное, настраивающее на приятный лад хоть раз можешь мне сказать?

Кай отложил палку, повернулся ко мне и посмотрел долгим серьезным взглядом. Я стиснула зубы и исподлобья уставилась в ответ, готовая броситься на него, как только попробует еще раз высказаться. Самое умное, что он мог сделать в этой ситуации — просто промолчать. Но Кай все-таки открыл рот и произнес суровым тоном:

— Крыса вкусно пахнет.

От неожиданности я потеряла дар речи. Даже злость вся прошла, растворилась, как дымок над мясом. Оценив еще раз трагичную гримасу Кая, мою фразу, после которой он это сказал, и дразнящий аромат в одном флаконе, я не выдержала и расхохоталась. По его губам тоже скользнула улыбка, такая быстрая, что мне захотелось протереть глаза.

— Ты это специально, да? — простонала я.

— Что специально, белоснежка?

— Специально про крысу напомнил!

Он пожал плечом, губы продолжали кривиться в ухмылке.

— Ты злишься или смеешься, главное, что не плачешь.

Зря он это сказал. Я почувствовала неловкость, и смех прошел. Просто на секунду показалось, что вот здесь и сейчас, у костра, мы с Каем и крысой на вертеле — так и должно быть. Что это просто и естественно — ржать, как чокнутые, над какой-то глупостью. И плевать, что мир вокруг рушится, что все мы вот-вот умрем. Что жить одним моментом — это даже неплохо. Потому что в следующую секунду этого момента можно уже никогда не испытать…

А еще проклятая крыса на самом деле до одурения вкусно пахла.

Но потом Кай напомнил, что просто отвлекает меня, и очарование пропало.

— Научи меня есть крысу, — зачем-то сказала я.

Он с подозрением оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что вот-вот передумаю. Я только выше вздернула подбородок.

— А не выплюнешь? Я не хочу просто так переводить то, что могу съесть сам, — поддразнил Кай.

— Э-э-э… — растерялась я.

— Ладно, ладно, — он снисходительно усмехнулся.

Выбрав среди кусков тот, который был поменьше, а, следовательно, лучше успел прожариться, Кай аккуратно снял его с огня.

— Иди сюда, — позвал он меня таким тоном, каким мужчина зовет женщину в постель.

Содрогаясь от собственной смелости и уже ругая себя за безумный поступок, я придвинулась. Мясо замаячило перед самым лицом. Вблизи удалось разглядеть волокна, слипшиеся обещанной поджаристой корочкой. Пахло это все лучше, чем самое изысканное жаркое. Но перед глазами снова возникли черные носы и пушистые мордочки. В ответ из глубины желудка поднялся тревожный позыв.

— Да ты не смотри, не смотри, — теплая и пахнущая костром ладонь Кая опустилась мне на глаза, — рот открывай…

Я не успела опомниться, как моих губ коснулось чуть солоноватое мясо. Страдания истощенного организма перевесили отвращение. Я аккуратно взяла зубами за краешек и потянула, отделяя кусочек.

— Осторожно, горячо… — шептал Кай где-то совсем рядом возле моего лица.

Он вел себя, как демон-соблазнитель из книжек, и я не выдержала, сорвалась. Подцепила мясо на язык, начала жевать. Сок брызнул, смешался со слюной, заполняя рот. Я застонала от удовольствия. Это был мой второй оргазм на этой планете. Первый случился, когда темной холодной ночью открыла для себя тепло костра.

— Нравится? — слышался тихий и довольный смех Кая. — С голодухи все вкусно. Даже свиные какашки.

— М-м-м! — в знак протеста замычала я и взмахнула руками. Чудесное пиршество снова оказалось поставлено под угрозу.

— Вот ты неженка, — прищелкнул Кай языком и запихнул мне в рот еще кусок. Прямо пальцем, но это меня не остановило.

Я принялась жевать что есть сил, но глаза благоразумно не открывала, даже когда он убрал ладонь от моего лица. Желудок с благодарностью заурчал, переваривая такую долгожданную пищу. Неожиданно я почувствовала, что настроение Кая изменилось. Открыла глаза и поняла, что веселью пришел конец.

Из дальних кустов за нами наблюдал Бизон. Он изучил обстановку, затем осмелел, раздвинул ветви и вышел. Я увидела, что вся его одежда перепачкана в грязи. Видимо, прятался в какой-то норе, пережидая дождь. В кулаке был зажат нож. Я невольно выпрямила спину, ведь мы трое закончили разговор на неопределенной и не совсем дружелюбной ноте. Если бы не усталость и непогода, неизвестно, чем бы прошлая стычка закончилась. Но Бизон на ходу убрал оружие, и стало понятно, что он, скорее всего, просто пытался найти в округе что-то съестное, за этим и вооружился.

Взгляд бритоголового намертво прилип к мясу, кадык плясал от непроизвольных глотательных движений. Я беззвучно усмехнулась, понимая, что при всех наших различиях в чем-то мы абсолютно одинаковые. Бизон опустился на землю по другую сторону костра и уже потянул руку к ближайшему вертелу, когда его остановил голос Кая:

— Это мое.