Холодные звезды

— Вот именно, — огрызнулась я и воровато оглянулась по сторонам, — драпать надо нам. А ты сделал свой выбор, когда столкнул меня с дерева в реку.

Бизон затих. Я уже ободрала себе все пальцы о веревку, а узел лишь чуть-чуть поддался. Выругалась сквозь зубы и вдруг услышала бормотание.

— Они убьют меня… я не хочу умирать… вы не знаете, что они со мной делали…

Мои руки опустились. По спине пробежал холодок. Внутреннее чутье убеждало меня не доверять Бизону, но если это отчаяние — игра, то он — гениальный актер.

— Не слушай его, — повторил Кай, — не останавливайся.

— Они резали меня… пытали меня… — бритоголовый шмыгнул носом, — и будет еще хуже…

Я не сомневалась, что будет. Пленник из ямы сказал, что волчье племя готовит жертвоприношение. То, что жертв оставили связанными здесь, означало, что время ритуала еще не подошло. И мне даже не хотелось представлять, как этот ритуал проведут.

— Может, тебе повезет, — без особой надежды ответила я.

Он должен был понять, что это означает. Да, скорее всего, и понял. Бизон резко ударился затылком о столб, дернулся всем телом.

— Я не хочу умирать! — заорал он, вскинув лицо к небу. — Я не хочу умирать! Я не хочу, мать вашу, умирать!

Вопль разнесся далеко в ночном воздухе. С ветвей дерева вспорхнула стая мелких крылатых существ — то ли летучих мышей, то ли птиц.

— Замолчи! — шикнули мы с Каем в один голос, но было поздно.

Справа, из-за пригорка, показалась кучка дикарей с факелами в руках. Один из них издал клич, тыкая в нашу сторону пальцем. У меня душа ушла в пятки. Я так и застыла с не до конца развязанной веревкой в руках, не зная, что делать.

— Беги, белоснежка! — яростно выдохнул Кай. — Не стой столбом!

— А как же…

— Беги, я сказал. Они правда пытали Бизона!

— Я не хочу умирать! — продолжал биться в своих путах бритоголовый.

Я смерила взглядом расстояние до ближайших кустов. И что потом? Куда податься в одиночку без вещей и карты? Зная, что оставила Кая на произвол судьбы? И так, и этак — верная смерть. Я уже пожалела, что не послушала Биру и не осталась в яме. Может, стоило ползать перед ним, унижаться, просить выкупить нас с Каем? Может, я поступила чересчур самонадеянно?

— Беги! — рявкнул на меня что есть мочи Кай.

Но было поздно. Что-то тяжелое ударило между лопаток. Ноги подогнулись, я со стоном рухнула на четвереньки. Оглянулась через плечо: мохнатый коротышка замахнулся дубиной, чтобы огреть меня второй раз. Инстинктивно съежилась, закрывая голову руками, но Кай уже успел поднять ногу и врезать дикарю в бок. Тот отскочил, ругаясь на своем непонятном наречии. Следующий удар достался Каю. Его крик боли подхлестнул меня. Повернувшись, я вцепилась ногтями в голую лодыжку дикаря. Раздалось верещание.

Несмотря на наше отчаянное сопротивление, силы были неравны. Меня уже схватили сразу несколько рук, встряхнули, припечатали к соседнему столбу так, что боль пронзила позвоночник. Кто-то накинул веревку на запястья. Я трепыхалась, вопила, ругалась из последних сил, но, получив тычок под дых, на миг потеряла ориентацию в пространстве. Дикари расступились, оставив меня связанной. Тот, кто держал факел, скомандовал что-то остальным и указал на яму с отодвинутой решеткой. Биру. Теперь и ему достанется. Он не мог не слышать наши крики и наверняка уже тысячу раз пожалел, что согласился помочь.

Мохнатые коротышки двинулись к яме, по пути наклоняясь и подбирая что-то с земли. Камни! Окружив темницу, они принялись ругаться и швырять туда метательные снаряды. Совсем как обезьяны у реки. Из ямы не раздалось ни звука. То ли камни не попали в цель, то ли протурбиец мужественно перетерпел наказание. Затем двое дикарей сдвинули решетку на место, и процессия удалилась.

Выждав некоторое время, я принялась извиваться и выкручивать запястья, чтобы нащупать узел на своих путах. Внутри клокотала ярость вперемешку с ужасом. Меня не бросили обратно в яму, значит ли это, что больше не хотят видеть в живых? Я тоже стану частью жертвоприношения? Нет уж, не так мне хотелось закончить свои дни! Чем больше я об этом думала, тем сильнее хотелось биться в путах. Совсем как делал Бизон, который теперь, наоборот, притих.

— Дана… — позвал Кай безжизненным голосом.

Я не ответила. Только скрипнула зубами, продолжая бороться.

— Дана…

— Погоди минутку. Не отвлекай.

Он покачал головой.

— Бесполезно. Я пробовал. Побереги силы.

— И сколько нам стоять так? — сдалась я. — Что с нами будет?

Кай грустно улыбнулся мне краешком разбитой губы.

— До утра. Если я правильно понял, они ждут, пока на небе останется лишь Сшат-Ацхала.

* * *

Восход всегда ассоциировался у меня с началом чего-то нового, чистого. С пробуждением нового дня. Заметив, что стало светать, я поймала себя на мысли, что больше так не считаю. Краешек белесых облаков на востоке, чуть подсвеченных бледно-розовым, ежесекундно напоминал о грядущей смерти. Если бы могла — я отложила бы восход, а лучше — отменила бы его совсем.