Холодный человек

– Или вот… – На свет явилась шелковая подвязка. – Но кто его знает…

– Все это не то! – заявила Вера. – Бабка толковала о черепе…

– …Или любой другой вещи, принадлежавшей Амалии. Хоть гвоздь из гробовой крышки. Хотя тут я явно чего-то не понимаю. Гвозди ведь не горят.

– А ты помнишь, в каком виде она является?

– В платье из черных кружев как будто…

– Правильно. Ничего подобного не нашел?

– Увы!

– И что теперь делать?

– Не знаю. Возможно, нам поможет экспертиза ДНК. Костей-то полно.

– Ты в своем уме?! Откуда у нас в городе подобная лаборатория? И потом, если это кости родственников, то у них и ДНК одинаков. Да и с чем сравнивать? Ерунда!

– Согласен, – уныло произнес Жюль Верн. – Значит, поиски бессмысленны.

– Твои, может быть, а вот мои…

– Что твои? Ты разве искала?

– А то нет. Как там говорится в древней книге? Ищите и обрящете? Вот я и обрела.

– Что именно?

– А вот… – и Вера показала Жюлю Верну свернутую вчетверо бумагу.

– Это что такое? Дай взглянуть.

Вера протянула бумагу Жюлю Верну. Тот развернул…

– Завещание, – прочитал он. – Подписано Амалией… Не может быть!

– А вот может!

– Где взяла?

– Нашла в кустах.

– Откуда оно там взялось? Ведь ему лет сто семьдесят, никак не меньше. Бумага старая. Хрустит, но не трескается и не разваливается. Такого просто не может быть! Это фальшивка. Кто-нибудь подбросил.

– Кому нужно подбрасывать? – возразила Вера. – Во-первых, кроме нас с тобой, тут сто лет никого не было, а во-вторых, кроме меня, эта бумажка никому не нужна. Что же касается подделки, то тебе и карты в руки. Несложно проверить.

– Ладно, пошли отсюда. Нужно еще глянуть, выкопали ли эти орелики могилу.

Жюль Верн сгреб находки обратно в мешок, и они быстро зашагали к машине.

Усевшись в «десятку», Жюль Верн хотел уж было завести машину, но почему-то остановился и посмотрел на Веру:

– Дай-ка мне еще разок взглянуть на завещание.

Он вновь развернул бумагу, потом достал из бардачка футляр с лупой, поднес увеличительное стекло к бумаге и стал внимательно изучать ее.

– Бумага подлинная, – наконец изрек он. – Очень хорошая. Похоже, даже водяные знаки имеются. По качеству близка к пергаменту. Возможно, именно поэтому и дожила до наших дней. Но вот написанное… Оно-то каким образом сохранилось? Чернила почти не поблекли, не расплылись… А ведь бумага валялась под дождем и снегом. Нет, не верю!

– Чему не веришь? – спросила Вера.

– Что завещание все это время провалялось на земле. Возможно, оно находилось в гробу, и воры вытащили его вместе с награбленным добром, а приглядевшись повнимательнее, бросили за ненадобностью. Но даже в этом случае оно провалялось на земле долгие годы. И должно было бы давным-давно сгнить.

– Но ведь не сгнило же, – закончила мысль Вера. – Хотя грязи на нем было достаточно.

– Вот-вот. Все же я думаю, его подкинули.

– Но кто?!

– Не знаю.

– Духи? – предположила Вера.

– Какие там духи! Еще скажешь: баронесса. Но даже если предположить, что это так, то тоже одно с другим не вяжется. Ей совсем невыгодно подбрасывать нам вещь, дающую шанс в борьбе с ней.

– Что ты все: шанс да шанс? А если я вовсе не желаю сражаться?

– То есть как не желаешь?

– Да очень просто. Не хочу, и все!

– Но ведь совсем недавно ты мне толковала обратное?

– У девушек семь пятниц на неделе.

– Ничего себе! Зачем же мы полезли в этот склеп?

– Тебе разве было неинтересно?

– Интересно, конечно, но…

– Вот тебе и «но»! Ладно, давай вперед!

Когда они подъехали к тому месту, где оставили могильщиков, те расслабленно отдыхали на подстеленных ватниках. На их лицах сияли благостные улыбки. Хмурая женщина исчезла, зато рядом с могильщиками валялась пустая бутылка и стояла вторая, опорожненная до половины. Могила была не докопана. Жюль Верн принялся ругаться с подчиненными, а Вера сидела в машине и бессмысленно таращилась на происходящее. Ей вдруг стали совершенно безразличны и Павел Борисович, и этот вот парень, и мертвая баронесса, которая то ли существует, то ли нет.

Тусклый день медленно дотлевал. На Сорочинск наплывал густой беспросветный мрак.

Глава 12 Битва при «Пирамидах» и новые откровения Амалии

Жюль Верн отвез Веру, некоторое время постоял возле ее подъезда, раздумывая, что делать дальше. Домой идти не хотелось, и он решил вначале поужинать, а потом отправиться в музей. Прежде всего его интересовали находки, сделанные в склепе. При беглом изучении ничего особенного они собой не представляли, однако Жюль Верн хотел взглянуть на них попристальнее. Первое впечатление обычно обманчиво. Иной раз кажется, обнаружил шедевр, а приглядишься: фальшак, подделка, в лучшем случае – новодел. А бывает, в груде хлама блеснет «алмаз». В этом-то и заключается главный кайф.