Холодный мир

Зонды ударят по поверхности Цереры меньше чем через минуту.

Время замерло.

О его движении напоминает лишь обратный отсчет.

Решение, которое должен принять Джеймс, невообразимо сложно. Он понимает, что лишь один этот вопрос навсегда изменит историю человечества.

— Откуда мы знаем, что тебе можно доверять? — спрашивает Джеймс, не поднимая глаз. Он продолжает сканировать системы в поисках подтверждения того, что «сборщик» лжет.

— Ты знаешь это потому, что понимаешь меня, Джеймс. Все, что я делаю, продиктовано логикой. Меня волнует только распространение Сети. Раньше я не считал, что ваш вид может к нам присоединиться. И меня отправили сюда с одной целью: собрать энергию с наименьшими затратами. Поэтому сейчас я и делаю вам предложение.

Сорок секунд.

— А если мы скажем «нет»?

— Вы приговорите своих людей к смерти. От следующего «сборщика» — или как вы там его называете — вы такого предложения не получите. Как я говорил ранее, я нахожусь внизу иерархической цепи. Меня отправляют в те системы, у которых очень мала способность защитить себя. Без сомнения, другие пришедшие вас просто сметут.

Джеймс изучает экран, его глаза бегают из стороны в сторону.

Тридцать секунд.

Наконец он поднимает глаза на Художника и улыбается.

— Раньше, когда ты только прибыл в нашу систему и провел оценку возможностей, ты облажался, не так ли?

— Да, думаю, так можно сказать, — осторожно кивает Художник.

— Ты не учел одну аномалию, — продолжает Джеймс. — Меня.

— Да. — Это слово Художник растягивает.

— А ты не думаешь, что снова совершаешь ту же ошибку?

Художник качает головой.

— Я не…

— Может быть, ты все еще не понимаешь нас. Или аномалию. Это то, что делает нас другими. Как ты заметил, мы не превосходный вид. Мы стерли с лица земли огромное количество ее обитателей. Мы уничтожали собственных людей во имя прогресса и воевали друг с другом. Мы виновны во многих преступлениях. Но мы также смогли доказать, что являемся биологическим видом, который учится на своих ошибках. Я ничем не отличаюсь от остальных. Моя ошибка была в том, что я не смотрел на мир глазами своих товарищей, а видел только свое собственное будущее. Больше я эту ошибку не повторю.

— О чем ты говоришь? — Голос Художника, и без того лишенный эмоций, сейчас звучит еще более механически.

Десять секунд.

— Я говорю о том, что человечество никогда не пойдет на сделку с тобой. Люди хотят, чтобы их жизнь чего-то стоила, и это не должна быть жизнь внутри машины — пока нет. Я знаю это лучше, чем кто-либо из живущих. И не потащу их, кричащих и отбивающихся, в то будущее, которое хочу для себя, или в то, которое спасет тебя и изменит нас.

Пять секунд.

— Джеймс, останови зонды! Сейчас же! — кричит Художник.

На экране вспыхивает сообщение:

ОБНАРУЖЕН ВИРУС.

КОММУНИКАЦИОННАЯ СИСТЕМА ЗАРАЖЕНА.

Джеймс нажимает кнопку.

СИСТЕМНОЕ ЯДРО ОТКЛЮЧЕНО.

Экран гаснет.

Художник исчезает.

56 Джеймс

Через дверь отсека я вижу, как на поверхности Цереры одна за другой загораются, подобные белым цветам, вспышки — атакующие зонды уничтожают «сборщика».

Я вздыхаю, даже не подозревая, что так долго задерживал дыхание.

Отстегнув удерживающие ремни, я подплываю к иллюминатору и вижу, что поверхность планеты теперь напоминает поле из кратеров. А на том месте, где находился центральный узел «сборщика», теперь зияет огромный провал.

Обернувшись, я вижу, что губы Эммы двигаются — она что-то говорит, но я не могу разобрать слова. Корабельный компьютер, как и переговорные устройства, отключен.

Подлетев ближе, я подключаюсь к ее скафандру напрямую.

— Мы…

— Мы победили его, Эмма.

— А компьютер?

— Не знаю. Художник пытался инфицировать его, чтобы использовать коммуникационные панели.

— Чтобы отозвать атакующие зонды?

— По-видимому, да.

— А для чего еще это могло быть сделано?

У меня есть еще одна теория, для чего Художник делал это, но я не хочу ей говорить. Хотя это я уже проходил: хранил от нее секреты. Повторять я не собираюсь. В ту же секунду я принимаю решение говорить ей только правду.

— Он мог либо отключить зонды, либо отправить передачу в Сеть — позвать на помощь. И пришли бы подкрепления.

— А мы можем перезагрузить систему? — Эмма отводит глаза.

— Можем, но этого делать не стоит.

— Мы должны.

— Слишком рискованно. Если вирусу Художника удалось поразить «Лео», то перезагрузка может дать ему доступ к тем коммуникационным возможностям, которые у нас еще остались.

— Тогда мы просто будем болтаться тут без управления.

— Не совсем. — Через люк отсека я показываю на летящий вокруг Цереры космический мусор — остатки девяти кораблей и всего, что бросил в нас «сборщик». — Где-то наверняка есть исправная спасательная капсула одного из кораблей. Мы найдем ее и выберемся отсюда, обещаю.

Слова звучат с большей уверенностью, чем на самом деле у меня есть. Я не хочу волновать ее. Взглянув на контрольную панель на моей левой руке, я замечаю, что кислорода осталось на десять часов и двадцать три минуты. За это время мы должны найти спасательную капсулу.

Время пошло.

* * *