Холодный мир

Несколько раз я говорила об этом с Джеймсом, но тот постоянно твердит: мое восстановление для него важнее всего, и единственный шанс помочь ему – это поправиться. Эх, если бы только я могла целый день нажимать кнопку «выздороветь» и от этого встать на ноги… Что, если мое выздоровление требует обязательного выхода на работу? – спрашиваю я, и начавшийся за этим круг доказательств постоянно заводит в тупик. Кто же знал, что для людей, которые заботятся друг о друге, это такая проблема?

Джеймс обычно работает с Фаулером по утрам, а в обед приходит навестить меня. Но сегодня он приходит не один: с ним молодой человек лет двадцати, с молочно-белой кожей и поразительными голубыми глазами. Своими движениями он во многом напоминает Джеймса, кроме того, у него такое же спокойное выражение лица, и он не менее тщательно подбирает слова. А еще в его глазах такая же доброта.

Он медленно кивает мне, стоит только взглянуть ему в глаза.

– Эмма, – говорит Джеймс, – это Оскар.

– Рада познакомиться.

– Рад познакомиться, мэ-эм.

Мэ-эм. Я что, выгляжу настолько старой? Может, это потому, что я лежу на больничной койке, как какая-нибудь немощная старая дева? Мне нужно отсюда убираться.

Оскар выглядит как угодно, но только не немощным. Он молод, силен и уверенно спокоен. В нем чувствуется какая-то безмятежность, одновременно странная и притягательная.

– Он тот, о ком я говорил несколько недель назад, – продолжает Джеймс. – Человек, которого я должен был оставить, чтобы уберечь от опасности.

– О… Точно.

Я все пытаюсь понять: кем Оскар ему приходится? Сыном? Это во мне говорит первый инстинкт, предполагающий, что у Джеймса есть – или была — жена. Ну хорошо, как минимум любовница. А может, она и до сих пор есть. Должно быть, все произошло, когда Джеймс был очень молод, если, конечно, я правильно угадала возраст Оскара. Таинственность ситуации захватывает меня с головой.

– Он твой…

Я не заканчиваю предложение, отчего и Джеймс, и Оскар застывают, как будто Долгая Зима неожиданно окутала всю планету без остатка.

– Он мой… – начинает было Джеймс, но замолкает.

– Ассистент! – радостно подхватывает Оскар. Его голос звучит настолько нежно, что это даже можно принять за чудачество. Хотя это соответствует его детскому лицу, которое сейчас выглядит даже моложе, чем раньше.

– Да, – медленно произносит Джеймс, – Оскар помогает мне с исследованиями.

– Ну, как человек, тоже однажды помогавший Джеймсу с исследованиями, могу сказать, что если хочешь, чтобы работа вытеснила все из твоей жизни, – обратись к нему.

Оскар просто переводит взгляд на Джеймса, после чего тот говорит:

– Ты мой партнер, Эмма, а не ассистент.

– Окей, партнер, я готова отсюда убраться.

– Мы об этом уже говорили.

– Отличная причина, чтобы перестать. – Я сажусь на кровати, беру свою трость и поднимаюсь на трясущихся ногах. – Я ухожу, с твоим разрешением или без. Но, конечно, твоя помощь мне не помешает.

Он улыбается, сочувственно качая головой.

– Ну ты просто нечто, ты знаешь это?

– Это значит «да»?

– Это разочарованное «ну, хорошо».

– Мне вполне достаточно.

* * *

Выход из госпиталя дается тяжело. Каждый шаг – просто акт воли. Поднимать и ставить ноги для меня сродни тому, как если бы я пробиралась через глубокую грязь. Липкая, тяжелая, и от нее никуда не деться – именно так для меня выглядит сейчас земная гравитация.

Поверхность под ногами песчаная, с редкими хлопьями снега. Как я ни пытаюсь думать иначе, но такая смесь белого и коричневого мне все равно кажется прекрасной. Пока я лежала в госпитале, снег шел постоянно, но Солнце не давало ему остаться на земле, растапливая его каждый день. Интересно, сколько еще времени осталось до того, как Солнце перестанет справляться со своими обязанностями и снег попытается похоронить нас тут.

Я всегда мечтала о том, чтобы основать колонию в каком-то новом мире. Лагерь № 7 очень на нее похож. Наш мир – Земля – стал чужой, с совершенно новыми условиями жизни. Но я слишком слаба, чтобы принять участие в его освоении, и это причиняет мне сильную боль. Я жажду быть полезной, это единственное, что делает меня счастливой.

Мне холодно, но не так, как было бы в ледяной Сибири. Больше похоже на Нью-Йорк зимой. Дует пронизывающий ветер, и Джеймс прижимает меня к себе, поддерживая, пока я иду.

Дорога не асфальтирована, а лишь покрыта укатанным песком. Большинство зданий вокруг представляют собой белые купола с солнечными батареями на крыше и напоминают колонию императорских пингвинов, осыпаемых со всех сторон снежными хлопьями и расположившихся погреться на солнце. В центре лагеря находится район с более основательными постройками. Их стены модульные и составлены из пластиковых панелей: госпиталь, штаб Центркома, правительственное здание и огромное строение, которое называется Олимп. В нем располагаются штаб-квартиры НАСА, Национальное управление метеорологических исследований и еще ряд научно-исследовательских организаций.