Холодный мир

Главной политической предпосылкой послесталинских реформ была готовность к ним наследников вождя. Несмотря на то, что при жизни Сталина его соратники предпочитали политическую сдержанность, они в той или иной степени были осведомлены о реальных проблемах, с которыми сталкивалась страна. Очевидно, что степень этой информированности напрямую зависела от позиции в партийно-государственной иерархии. Распространение информации по принципу «каждому знать только то, что необходимо» было важнейшим правилом функционирования сталинской системы. Учитывая это обстоятельство, наиболее информированными членами высшего руководства при Сталине могли быть Маленков и Берия. Как первый заместитель Сталина по партии Маленков выполнял широкий круг функций, включая решение наиболее важных и политически чувствительных вопросов. Берия повседневно сталкивался с реальностями системы, курируя такие ключевые ее сферы, как деятельность МВД и военные проекты. Именно Маленков и Берия, судя по документам, были инициаторами важнейших решений, положивших начало демонтажу наиболее радикальных элементов сталинской системы.

Словно ощущая эти угрозы, Сталин до последнего момента своей жизни с немалой энергией отстаивал неприкосновенность созданной им системы. Последние месяцы жизни диктатора были отмечены новыми «дисциплинирующими» атаками против соратников и репрессивными кампаниями.

Глава 6 ПОСЛЕДНИЕ БИТВЫ СТАЛИНА

В начале 1952 года личный врач Сталина профессор В. Н. Виноградов отметил очевидное ухудшение состояния здоровья вождя[537]. Сталин, хотя и впал в ярость и отказался от услуг Виноградова, в конечном счете, был вынужден учесть совет своего врача. В последовавшие за этим месяцы вождь бросил курить и еще более отдалился от дел. Его физическое состояние стало источником беспокойства его окружения, поскольку он страдал провалами в памяти, утомляемостью и резкими перепадами настроения[538]. Соратники были склонны приписывать ряд непредсказуемых действий, которыми был отмечен последний год жизни Сталина, его физической и даже умственной деградации. Публичные обвинения в адрес своих самых давних и уважаемых коллег, увольнение и арест ближайших и старейших помощников, внезапное впадение вождя в самые тяжелые, даже по его меркам, приступы паранойи, казалось, свидетельствовали о начале погружения в глубоко иррациональное душевное состояние[539]. И все же, несмотря на приступы физической слабости и припадки гнева, в целом в последние месяцы жизни Сталин следовал той модели руководства, над созданием которой он упорно трудился в предыдущий период.

Важную роль играла подготовка к новому партийному съезду, решение о котором было принято Сталиным в декабре 1951 года Съезд, собранный в итоге в октябре 1952 года, был хорошим поводом для перетряски руководства. Уже выбор основных докладчиков таил в себе важную для советской политической традиции интригу. Он сигнализировал о выдвижении на первые роли двух относительно молодых деятелей, Маленкова и Хрущева. Критика Сталиным своих давних товарищей по оружию, Молотова и Микояна, на пленуме после съезда была не только актом личной неприязни, но и намерением разрушить репутацию тех соратников, кого Сталин считал самыми серьезными претендентами на власть. Чтобы усилить давление на уже сложившиеся в его ближнем окружении группы, Сталин расширил состав высших руководящих органов за счет включения в них относительно малоизвестных лиц. На склоне жизни и политической карьеры Сталин обратился к тем методам контроля над верхами, которые ранее исповедовал стареющий и больной Ленин — резкая критика ведущих деятелей партии в «Завещании», предложения расширить руководящие партийные органы за счет выдвиженцев.

Съезд предложил Сталину и другие возможности аппаратных реорганизаций. С 1950 года Бюро Президиума Совета министров, работавшее без Сталина, но с участием всех остальных членов Политбюро, приобретало все более четкую институциональную оформленность, собираясь почти еженедельно. После съезда Сталин очередной раз изменил сложившееся разделение полномочий между партийными и правительственными структурами. Переведя значительную часть высших руководителей из государственных в партийные органы, он фактически понизил статус Бюро Совмина.