Холодный путь к старости

Такими вещами не шутят – это знает каждый. Преподаватель разжалобился и поставил «удовлетворительно», но он знал эту семью и отправил соболезнование. Телеграмму вытащил из почтового ящика старший брат. Тот самый, «умерший». Он вначале сильно изумился, потом разозлился и решил отлупить меньшого. Но меньшой спрятался за широкую спину деда, воспитывавшего их, и кричал:

– Дедуля, что ему сделалось с того? Живой же, живой! Да и куда мне деваться – не пятнать же честь семьи, не с двойкой же возвращаться?…

Когда дед умер и оставил своим внукам небольшое, но никогда не лишнее наследство, старший брат служил в армии. Имущество все записали на младшего, ему же достались и деньги. Дед поставил условие – поделить все поровну, когда вернется старший. Но младший к тому времени женился и, посовещавшись с женой, все оставил себе. Конечно, был скандал, и младший, прячась за спиной своей супруги, выкрикивал:

– Да не беспокойся ты. Тебе все равно пока ничего не надо, а как женишься, так верну.

Прошло время, и оно загладило неровности на почве деления имущества. Младший прижился, деньги потратил, а кто старое помянет…

Все это происходило за кулисами жизни, а на ее сцене наш хозяин был очень даже хорошеньким и приятненьким. Своей благожелательной общительностью он располагал к себе, имел много друзей и почитателей, в том числе и одного дальнего родственника, хотя в душе питал к тому непонятную себе антипатию. Работали они в одной организации и секретов друг от друга не имели. Как-то этот родственник унес с работы домой нужный в хозяйстве приборчик. Наш добряк узнал об этом, взревновал и воззавидовал и, почувствовав, что ревность и зависть эти находятся в русле справедливых порывов борьбы с расхитителями и, по большому счету, напоминают патриотизм, он пошел к их общему начальнику и начал издалека. Мол, есть еще резервы у предприятия, можно экономить, когда б не стало людей, стремящихся урвать, и тут уж, что главное, надо таких разоблачать, невзирая на родственные чувства. И вот он – гад – взял прибор и не вернул, и не известно, вернет ли. Увидев в глазах начальника интерес, чувствуя, что этот интерес может вылиться в приятные к нему отношения, он вошел в раж и наговорил такого про своего родственника, что не каждая жена подружке про мужа расскажет. Начальник тут же вызвал этого родственника, у которого от преподнесенных известий руки инстинктивно сложились в кулаки. Он пошел было к добряку, чтобы, не мешкая, поквитаться. Заметив это, наш добряк незамедлительно спрятался за спину начальника и затараторил:

– Пал Мироныч, да что же он! Я же при исполнении, я ж за предприятие!..

И все песики у этого доброхота поступали примерно также. Но, впрочем, не совсем. Когда добрый милый хозяин постарел и ослаб, каждый очередной песик по-прежнему стоял возле него и кусал любого, кто заходил. Хозяин же преданностью не отличался. Когда над его начальником нависла угроза разжалования, он первым исподволь начал плести интриги и сотрудничать с кандидатом на эту должность за обещание всяческих благ. В глаза же своему начальнику, который и не знал, что последние дни при должности, улыбался как обычно, а в разговорах вызывал на его откровенность и прислушивался, чтобы было что сообщить на сторону. И так он поступал всегда, потому что в человеческом обществе хозяев нет, есть сильнейшие. Но как собачкам передавались его черты – это для меня так и осталось секретом. Ну не инфекция же…

***

На вторую версию бытия журналиста, опубликованную в газете маленького нефтяного города, Алику ответить было нечего. Она представляла собой классическое учебное произведение в анонимном жанре и обыгрывала фамилию Алика, которая, напомним, носила автоматический характер – Робот.

ЖИЗНЬ сильнее РОБОТОВ

«В мире нет ни добра, ни зла. Есть люди, называющие себя добрыми, есть люди, которых называют злыми. Есть события, которые называют хорошими, есть события, которые называют плохими»

Явление человека-машины, бездумного механизма, цинично и безостановочно выполняющего заданную кем-то программу разрушения, бесчеловечного, лишенного элементарных человеческих эмоций – радости, боли, сострадания, уважения – не исчезло. Такой Робот есть и в нашем городе. Кто-то нажал кнопку «уничтожение» в его механизме и забыл выключить.

В программе Робота одна фраза:

– Свободу слова!

Кто-то восхищенно подумал: «Вот смелый человек! НАШ! Станет депутатом – всем покажет!» И выбрали Робота депутатом в ту Думу, в которую он сто раз плюнул, к тому мэру, заслуги которого он растоптал и себе присвоил.

– Я, – сказал Робот, – с властью боролся – и нефтяникам зарплату прибавили.

А что, народ-то одурачить несложно: обратись к нему с ласковым словом, разбуди жалость к самому себе, гонимому властями и главным редактором, – голоса избирателей обеспечены. Правильная линия взята была: народ российский привык быть не вместе с властью, а против нее. Традиции сильнее разума. Жаль.

Да, у нынешней власти есть промахи. Есть ошибки и у мэра. Не ошибаются лишь дураки и Роботы.