Холодный путь к старости

3. Депутат не вправе использовать заведомо ложную информацию, выражать субъективизм для необоснованного обвинения в чей-либо адрес.

4. Депутат не должен использовать свой статус в корыстных целях.

5. Депутат не должен использовать поступившую в городскую Думу или на комиссию информацию для выступлений перед избирателями, в СМИ, в повседневной работе до принятия Думой решения по данному вопросу.

6. По выявленным фактам нарушения депутатской этики по инициативе одного или нескольких депутатов вопрос выносится на закрытое заседание Думы, по итогам которого может быть вынесено решение в виде порицания, опубликования материалов обсуждения в СМИ, выступления с инициативой об отзыве депутата.

Читая эти правильные слова, Алик не понимал, почему инициатор их обсуждения на заседании городской Думы – Сирова. Ясно, что она хотела снять с себя обвинение в нарушении закона о выборах, но такого куража над нормами морали от главного учителя маленького нефтяного города Алик не ожидал. Преступник проповедовал правила поведения!!! Весь депутатский корпус, кроме Алика, проголосовал за принятие ее законопроекта. Сам Алик подал заявление в суд на Сирову с требованием о снятии ее с поста депутата, но дело попало к судье Краплевко, дочка которой работала у Семеныча в налоговой полиции. Краплевко аккуратно переносила заседание суда несколько раз из-за неявки Сировой и, забегая вперед, переносила до тех пор, пока действующий состав городской Думы не был переизбран. Алик остался в шоке от происходящего: власть стояла стеной и дружно плевала на нормы права.

– У них совершенно нет совести! – возмущался он, сидя в своем уже законном гостевом кресле за кухонным столом у Сапы. – Не могу поверить. За границей чиновник с подмоченной репутацией давно бы подал в отставку, у нас же за кресло держатся. Хоть бы умылись.

– Это Россия, – ответил Сапа. – Наверху те же люди, что внизу. Кто у нас законопослушен? Ты тоже не ангел.

***

Однако сил у Алика еще хватало, а чувство справедливости не притупилось, как давно потеряло бы остроту копье, многократно бьющее в сталь. «Дробинка» наперекор всем проискам чиновников стала народной трибуной, в которой переосмысливались, с точки зрения общественной пользы, пользы для простых людей, действия городской Думы, мэра, всех городских структур. По крайней мере, Алик ставил перед собой такую задачу – задачу образования и разъяснения. Насколько это удавалось, он мог судить только по многочисленным сообщениям, что его газету копируют из-за недостаточности тиража, и откликам читателей, которые легко могли с ним связаться, поскольку в «Дробинке» был указан номер его домашнего телефона. И все это было здорово. Удовольствие Алик стал находить даже в том, что продолжал работать в ненавистной ему газете маленького нефтяного города, потому что получал зарплату и тратил ее часть на выпуск «Дробинки», в которой долбил и мэрию, и редактора газеты. Уволить его не могли по причине депутатской неприкосновенности. Враги были вынуждены Алика содержать, а он их бил за их же деньги – это было весело! Информация стекалась отовсюду, в том числе и от старых знакомцев…

ОЧЕРЕДНОЙ СЛИВ

«Удовольствие состоит не только в том, чтобы иметь, но и в том, чтобы показать»

Как регулярные доноры привыкают к систематической сдаче крови, так и информаторы жаждут делиться имеющимися знаниями с журналистами. В момент расцвета оппозиционной работы Алика пригласил к себе следователь Хмырь, тот самый, который занимался несколько лет назад делом самого Семеныча и пытался позднее слить Алику информацию о поддельном дипломе одного из специалистов налоговой полиции – Кабановского-старшего.

– Есть любопытный документ, – интригующе произнес Хмырь. – Разговор не телефонный. Если не пропало желание знать больше, жду в своем кабинете.

– Приду, – скоро ответил Алик.

Людей по большому счету интересуют только они сами, и, даже оплакивая смерть близких, они больше жалеют себя, свое будущее. Поэтому ждать благотворительности от пройдохи милицейской службы, каковым являлся Хмырь, не стоило, им что-то двигало, какие-то мощные невидимые течения заставили пойти на контакт. С другой стороны, Хмырь знал много, безусловно много, хоть и знания его были как коровы утопшие в болоте, мясистые, но недостижимые. С третьей стороны, от Алика много не требовалось: сходить и выслушать. «Если документ занимательный, то хитрая лиса Хмырь его не отдаст, – рассудил Алик. – Будет много говорить ни о чем. Надо подготовиться».

Хороший рыбак всегда мечтает поймать большую рыбу, даже если знает, что это почти невозможно. В таких случаях вся надежда приходится на «почти». Пришел Алик к Хмырю, как всегда в таких случаях, со скрытым диктофоном, рассчитывая записать весь разговор, а разговор он хотел построить так, чтобы Хмырь зачитал документ или подробно его пересказал. Но ловить Хмыря примерно то же самое, что золотую рыбку: сказку об удаче старика прочитать можно, и даже вообразить ее беспокойно подрыгивающую в ладонях, но саму ухватить невероятно.