Холодный свет далёкой звезды

– У неё шок. Это пройдёт. – Выдал практически сразу хриплым сдавленным голосом и тут же отвернулся, задирая голову, запрокидывая её. Не был против, когда Акмаль насильно к себе развернул, сжимая в кулаке ткань пиджака. Бесхребетно пошатнулся и смотрел на брата с показательным пофигизмом, даже кривая ухмылка вышла натуральной.

– Ты сам-то себе веришь? Себя сейчас убедить пытаешься или меня? Какой на хрен шок? Неделя прошла! Неделя! А она ни разу о ребёнке не спросила. О желанном ребёнке, о долгожданном! Не спросила что с дочкой, как, почему… – Зло бормотал, вжимаясь в брата всё сильнее.

– Значит, пытается забыть. – Ответил, но заметно было, что также прячется.

– Не забыть, Ильдар! Не забыть! Она подавляет в себе всё это. Эмоции, боль, страх перед реальностью. – Дёргая на себя, сотрясал брата уже двумя кулаками. – Подавляет, только никуда оно не денется, так и будет накапливаться, пока не рванёт к чёртовой матери! Без тормозов! Не глядя на границы и меры! – Вроде кулаки разжал, но взгляд не отпускал и отступиться не позволял. – Она ведь не делает вид, что не понимает. Всё понимает и скрыть этого не пытается. Соглашается, головой кивает, когда о беременности разговор заходит. Задумывается, когда объясняю, что и для чего делаю, что прописал и что принять нужно. То есть не отрицает сам факт произошедшего, но категорически отказывается даже мельком задевать тему, которую считает болезненной! Вот была беременность и раз! Её не стало… А что значит это «раз», понимать отказывается. Стороной обходит, только выводы свои сделала и уроки извлекла. А это не нормально! Не нор-маль-но! – Прокричал прямо в лицо, и задохнулся от наполнившей всё тело пустоты. – Она не заплакала ни разу, не закричала, не было истерики и страха в глазах не было, но это не значит, что не боится! Это не значит, что ей не больно! – Отступил, справляясь с желанием отдышаться, и неверяще покачал головой. – Ты ведь не можешь не знать, что будет, когда скрывать станет невозможно, когда собирать, прятать боль будет некуда… Чёрт! Да она в психушку загремит на раз плюнуть, ты хоть это понимаешь?! – Взорвался криком и взвыл от бессилия, скручиваясь, сгибаясь пополам.

Выгнулся, выругался вслух, расхаживаясь, нервно кивая в такт мыслям.

– Брат, если бы я не видел, как ты загибаешься под её палатой, подумал бы, что этого и ждёшь. – Пробормотал, глядя в упрямо расправленные плечи. – Так и будешь молчать? – Тихо проговорил, усмехнувшись молчаливому ответу. – Ты ведь просто не знаешь, что делать, так?

Некоторое время стояли молча. Ильдар даже и дышал через раз. Потом успокоились, также, оба. Наступила слабость, вовлекающая в глубину, не позволяющая вынырнуть из событий и хотя бы на мгновение отвлечься. Акмаль решился продолжить первым. Обошёл, чтобы видеть лицо брата и присел, устроившись на столе, посмотрел, добиваясь внимания и нахмурился, когда его добился: Ильдар злился и теперь даже не пытался это скрыть.

– У тебя ведь психологию тоже Завьялов вёл, так?

– И что?

– Да просто… – Осёкся, было, но тут же продолжил с большей уверенностью. – Толковый мужик он, правильные вещи говорил. Помнится, всё рассказывал о том, что мысль материальна, как пациент, убеждая себя в том, что болит сердце, в итоге умирал именно от этой боли, а на вскрытии ничего не обнаруживалось, ничего не было и по анализам… Это твоя стихия, я ушёл в другую сторону и… – Снова осёкся, когда взгляд брата стал раздражительным, дыхание показалось возбуждённым. – Не помню уже как это называется, но мне кажется с Лорой тот же случай: она настолько не хочет расставаться со своей болью, что…

– Либо пытается убедить себя в том, что не всё потеряно. – Закрывая глаза ладонями, с хрипом и надрывом в голосе выдаёт Ильдар, тут же озлоблено усмехаясь. – Я разговаривал с Завьяловым. Два дня назад. – Признался будто нехотя и согнулся, с выдохом выталкивая из себя напряжение. – Если бы не инвалидное кресло, приехал…

– То есть, ты тогда уже понял?

– Раньше. Ещё когда к тебе везли… У Лоры глаза стеклянные были, она даже меня не узнала. Я не навязывался, но она могла, должна была заметить.

– Так, допустим. И что сказал Завьялов? Он ведь что-то да посоветовал?

– Сказал, нужно выводить. Неважно даже, плавно, осторожно или насильно, заставляя принять реальность.

– Тогда чего мы ждём?

– Не знаю… Не знаю! – Прошёлся по малому кругу, уперев руки в бока, отводя за спину полы пиджака. – Точно сказать могу, что не я её должен выводить. Завьялов акцентировал внимание, что я сейчас персона нежелательная даже для быстротечных взглядов. Лора в таком периоде, когда нужно кого-то обвинить. Моё отсутствие сделает выбор за неё.

– Да? – Акмаль неожиданно развеселился. – Тогда передаю тебе её слова: «смени одеколон». Её тошнит от твоего запаха и присутствия за дверью. – Ткнул пальцем в направлении брата и рванул с места.

– Куда ты?..

– Куда? – Вырвалось на ходу с нервным смешком. – Подтолкну твою супругу к дню сегодняшнему.

– Перестань…

Но говорить уже было не с кем.