Холодный ветер, строптивая вода (СИ)

- Я же просила…

- Срочное сообщение. Ваш отец прибыл во Франкию.

Мне перехватило дыхание.

- Что?

- Скорее всего, леди Сандра умудрилась послать ему сообщение. Он по дороге перехватил кортеж с ней, вынудил наших людей отдать ее. И с леди Сандрой едет сюда. Наши люди отправились за леди Алейной. Но…

- Но мой отец ничего не может. Я королева, - мой голос предательски дрожал.

- Боюсь, что он может запросить регентство. Если обнародует тот факт, что у вас… нет магии.

- Ты знал! – выдохнула я.

Витторино кивнул.

- Я погибла… Я погибла, Витторино, - в панике я пыталась придумать, что делать, но от ужаса ничего не соображала.

- Мы можем задержать его по дороге в надежде, что король придет в себя, но если он не переживет эту ночь… То мы ничего не сможем сделать. Мне очень жаль, леди Эллен. Очень жаль…

Витторино поклонился мне и вышел.

От своего собственного бессилия я была готова выть от отчаяния.

- Генрих, очнись! Молю тебя, Генрих! – я прилегла к нему на плечо и нерешительно положила ладонь на его грудь. Кожа была холодной, твердой, король едва заметно дышал. А внутри него пожар… Я заплакала.

У меня осталась одна ночь. Я даже не могла сбежать из дворца, потому что бежать было некуда. Поэтому решила провести оставшееся время здесь, с Генрихом. Чтобы он не умирал в одиночестве.

Когда я снимала украшения, вдруг вспомнился рассказ сторожа Анисыча про то, как к раненому солдату, пытаясь его согреть, легла без одежды медсестра. Девушка так хотела спасти умирающего, что своим теплом помогла циркуляции крови и парень выжил.

Я не знала, насколько это правда, не верила, что просто тепло может помочь, но Генрих был холодным, как мраморная статуя, пульс теперь иногда пропадал, дыхание становилось все более незаметным, а черные вены приближались к его сердцу. Лекарь прав, эту ночь он может не пережить. И что тогда станет со мной? Я навсегда останусь здесь, в этом мире, а без короля страна легко падет под натиском завоевателей. Или ей станет править мой отец, заключив меня в темницу. И мое положение будет кошмарным. Генрих был единственной надеждой на спасение.

- Не смей умирать! Не смей! Я погибну, если ты уйдешь. Слышишь? Ты обещал… ты обещал мне, - горячие слезы обжигали щеки. – Ты обещал, что я вернусь туда, где я счастлива. Не бросай меня, Генрих! Молю, не бросай! – я растирала его руки, дышала на них, но понимала, что единственный мой шанс – это лечь к нему без одежды и попробовать согреть.

Рыдая, я нерешительно разделась до рубашки, помедлила, но пришлось снять и ее тоже. Оставшись голой, сгорая от стыда, легла к Генриху под одеяло. Мне было жарко, холод его кожи сначала остудил меня, а потом я даже стала замерзать.

Каковы шансы, что завтра я проснусь с мертвецом? Очень большие.

Я обняла короля крепче, смелее, забросила свою ногу на его здоровое бедро, натянула одеяло на нас и, плача, уткнулась ему в шею носом. Пот Генриха оказался приятным на запах: древесный и чуть мускусный. Я представила, как мой пот проникает вместе с моим теплом и слезами ему под кожу и очищает его тело от яда. По-моему, это была моя последняя мысль. Пригревшись, я просто уснула, измученная страхами и переживаниями.

А разбудил меня мягкий утренний свет. Я лежала с закрытыми глазами, еще в плену сна, когда почувствовала, как кто-то обнимает меня за спину. Я прислушалась. Определенно. На моей спине лежала чья-то теплая рука. Я услышала чужое дыхание рядом. Генрих жив!

И похоже, он проснулся: взял мою руку, лежавшую на его груди. Я замерла, не открывая глаз. И через мгновение почувствовала прикосновение к запястью его губ.

От внезапно пробежавшей по телу острой волне удовольствия я вздрогнула. Король тут же вернул мою кисть обратно.

- Эллен…

Я приподнялась, посмотрела на его лицо: исхудавший, осунувшийся, с кругами под глазами, но живой… Расплакалась, потерлась лбом о его щеку. Он был мягкий и теплый. И это было счастье.

- Я испугалась вчера. Думала, ты умрешь. Ты был ледяной. Пришлось…

Он провел пальцами по моему виску, заправил прядь за ухо. Я покраснела, вспомнив, что на мне вообще ничего нет.

- Спасибо. Я улетал куда-то… далеко… сквозь черноту… и позади был только пожар, потом холод, а впереди свет. А потом вдруг стало тепло повсюду, и я не знал, лететь ли мне на свет. И мне сказали… - он задумался. – Не помню, кто.

- Что сказали? – я вдруг поняла, что он умирал, описанное им сильно смахивало на то, что описывают пациенты при клинической смерти.

- Сказали, что там, позади, ты меня зовешь. Но я могу пойти на свет и меня там тоже ждут. Я вдруг пошел назад, к теплу. Твоему теплу.

Я продолжала лить слезы счастья, боясь шевельнуться.

- Генрих, я испугалась. Не знала, что делать. Ты умирал. Я просто… Я очень испугалась.

- И спасла меня… - его губы вдруг разошлись в робкой улыбке.

- Генрих, - испуганно всхлипнула я, широко распахнув глаза. – Ты улыбаешься!

- Еще не до конца пришел в себя, видимо.

Я фыркнула.

- И шутишь… ну, точно не до конца. Погоди, я должна одеться, как-то неприлично…

- Что жена лежит на муже?

- Да, ты точно не в себе. Шутки из тебя так и сыпятся…