Холодный ветер в августе

— Ах ты, бедное дитя. — Он похлопал ее. Вместо ужасного раздражения он ощущал теперь мучительную любовь. Он вздохнул и покачал головой. На одиночество он не мог не обращать внимания. Каждое утро оно, как банный пар, застилало его зеркало для бритья.

— Прости меня, малышка, — прошептал он. — Не надо быть одинокой. Давай, перестань плакать. Я ненадолго.

— Обними меня, — прошептала она. Он наклонился и прижал ее голову к себе.

— Я замочу тебе всю рубашку.

— Ну и что, я надену другую рубашку.

— О, Джуджу, ты такой хороший, а я такая дрянь. Почему ты заботишься обо мне?

— О, — он улыбнулся. — Не думай об этом. Ты не дрянь. Ты просто немножко запуталась, вот и все.

— Я чувствую себя немного лучше, тогда ты просто держишь меня вот так. Я понимаю, что тебе нужно идти, но просто побудь еще чуть-чуть.

— Ладно, — сказал он. — Я рад, что тебе лучше. — Он почувствовал, как в нем шевельнулось желание, и попытался подавить его.

Несколько мгновений Айрис молчала, а потом погладила его руку и поцеловала ее.

— Джуджу, — сказала она мягко. — Ты не хочешь сейчас заниматься любовью со мной, да?

— Нет, — сказал он. А потом: — Да! Какого черта я говорю нет? Конечно, хочу. Что в этом плохого?

— О, Джуджу, ты не можешь просто обнять меня?

— Конечно могу. Я могу сделать и это тоже. Но дело в том, что я хочу любить тебя. Почему нет? Итак, если да, то да, а если нет, то нет. Но я не понимаю, почему я должен стыдиться этого.

— Дорогой, я не говорю, что ты должен стыдиться. Просто — неужели тебе все равно, что я думаю об этом?

— Послушай, глянь на это честно. Всегда что-то находится. Ты либо слишком пьяна, либо недостаточно пьяна. Ты слишком занята, или слишком устала, или нехорошо себя чувствуешь, или сердишься на меня. Всегда что-то находится.

— Сейчас ты на меня злишься, не так ли?

— Нет, — вздохнул он. — Я не злюсь. Я просто не понимаю, как я так увяз.

— Ложись со мной.

— Но я только что оделся…

— О, пожалуйста, Джуджу. Просто ляг и обними меня.

— Хорошо. — Он быстро снял одежду и скользнул в постель. Она лежала спиной к нему, свернувшись калачиком. Почувствовав его тело рядом со своим, она изогнулась и тесно прижалась к нему спиной. Он положил руку ей на живот и начал ласкать ее.

— Нет, не сейчас. Пожалуйста. Обними меня.

— Айрис, Бога ради! — закричал он на нее, и она вздрогнула, уронив голову на грудь.

— Эй, не кричи. Люди услышат, — прошептала она.

— Меня это не волнует. — Он грубо сжал ее плечо и попытался повернуть ее к себе лицом. — Черт побери, чего ты от меня хочешь?

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, в ее хриплом голосе звучало спокойное презрение:

— То есть, ты просто хочешь трахнуть меня, а? Не имеет значения, как я себя чувствую или что чувствую. Ты привез меня сюда, ты платишь за этот отель, поэтому тебе причитается твой фунт мяса, так?

Джули сел и уставился на нее. Его горло перехватило от злости.

— Какого черта ты так говоришь? Что заставляет тебя так говорить? Неужели я когда-нибудь, хоть на минуту…

— А, ты как все мужики. — Она с отвращением отвернулась от него.

Онемевший от бешенства, с побелевшими скулами, он схватил ее за волосы и развернул лицом к себе.

— Айрис, — сказал он, медленно покачивая ее голову из стороны в сторону. — Я клянусь Богом, ты так разозлила меня — ты так чертовски злишь меня… Клянусь, я не знаю, я не знаю, что я хочу сделать. Ты… Ты…

— Ты хочешь ударить меня.

— О! — он отнял руки и содрогнулся. Его глаза были закрыты, и он качал головой, как будто бы разговаривая с собой: — Я не хочу ударить тебя. Я не хочу ударить тебя. Ты просто сводишь меня с ума, вот и все.

— Хорошо, — сказала она. Ее голос был спокойным и ровным. — Я не обвиняю тебя. Я уйду. — Она встала с постели, натянула халат и подошла к окну. Я возьму такси и на поезде уеду в Нью-Йорк.

Джули молчал. Он чувствовал себя слабым и усталым. Ему хотелось лечь и уснуть. Когда он заговорил, он слышал свой голос как будто издалека. Казалось, что его голос существовал отдельно от него самого.

— Не будь дурой, — сказал он тихо. — Я собирался уехать отсюда в три, и мы будем в Нью-Йорке около десяти.

— Слушай, если я тебе надоела, я уйду. Зачем мучиться! Я действую тебе на нервы, поэтому…

— Айрис, ты не действуешь мне на нервы.

— Именно поэтому ты и хотел меня ударить — потому что я не действую тебе на нервы?

— Ты просто… О, я не знаю, что это.

— Именно это я и имею в виду, милый, — сказала она. Она села и закурила сигарету. Халат распахнулся, обнажив нижнюю часть ее тела. — Я тебе это уже говорила. Мы не подходим друг другу. Это ни твоя вина, ни моя. Я просто поеду домой, и мы забудем все это.

— Айрис, я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Почему?

— Послушай, — он запнулся. — Я… Я привез тебя сюда, я и отвезу тебя назад.

Она пожала плечами.

— Откуда я знаю, а вдруг ты снова на меня разозлишься и ударишь меня?

Он развел руками в беспомощном жесте.

— Прости меня, я не хотел… Слушай, Айрис, я понимаю, что это звучит… звучит смешно, но я люблю тебя. Правда.

— Чушь. Ты не любишь меня.

— Самое смешное, что люблю.

Она нахмурилась и стала рассматривать ногти.