Холодный воздух подземелий (СИ)

- Прав был Кровавый Барон, когда говорил, что я сам буду искать исповеди, - пробормотал он и добавил уже громче. - Тогда, если не возражаете, я начну.

Он поудобнее сел в кресле, опустил глаза, и, уставившись на ковер перед собой, начал:

- Вся эта гадкая история случилась со мной на первом курсе, когда мне было одиннадцать лет. Я впервые приехал в Хогвартс, и моя жизнь навсегда и бесповоротно изменилась. Я словно попал в сказку, и открыл для себя новый дивный мир, в котором меня принимали и считали равным себе, в котором у меня появились друзья, и я впервые почувствовал себя «своим», ощутил себя «нормальным». Это было настолько необычно и волшебно, что в течение несколько долгих недель я был впервые в жизни так безоблачно и ошеломительно счастлив…

Поттер говорил плавно, складно, словно по писаному, и я осознал, что эту историю мальчишка уже сотни тысяч рассказывал сам себе, раз за разом извергая из себя пережитые воспоминания наружу и глотая их вновь.

- … поначалу все и впрямь складывалось на удивление хорошо. Я попал на тот факультет, на который хотел, сразу нашел приятелей, меня даже взяли в сборную по квиддичу… Даже учебный процесс казался мне забавным увлекательным приключением, неудивительно, что оттого я не относился к нему серьезно.

О том, что я - необычный ребенок даже в волшебном мире, я узнал в тот момент, когда вместе с Хагридом перешагнул порог “Дырявого котла” и услышал повисшую тишину, едва мой спутник произнес мое имя. В первые секунды моя известность меня даже напугала; я чувствовал себя очень неуютно от устремленных на меня любопытных взглядов и вопросов о шраме, но спустя пару месяцев нахождения в школе я привык к этому и расспросы о себе перестали вгонять меня в ступор, поэтому не удивлялся, обнаруживая повышенное внимание к моей персоне со стороны студентов и даже некоторых преподавателей. К слову, среди последних таких оказалось двое - профессор Защиты - Квирелл, и, как ни странно, профессор Снейп. -

До этого момента я, внимательно слушавший этот монолог, стоял у камина и смотрел в огонь; упоминание моего имени заставило меня обернуться на мальчишку, но тот даже не взглянул в мою сторону и продолжал говорить:

- С профессором Снейпом у нас с первого занятия сложились довольно однозначные отношения - я понял, что у него мне никогда не стать любимчиком, как бы я ни старался. Совершенно же другая ситуация обстояла с Квиреллом. Еще в первую нашу встречу он посмотрел на меня очень странно, с каким-то диким болезненным восторгом - тогда я думал, что все дело было в моей известности, не более того; на уроках он также долго и испытующе меня рассматривал, бросал на меня маслянные заинтересованные взгляды. Я замечал это, но не придавал этому значения: Квирелл с самого начала не был в моих глазах интересной личностью - он был какой-то нелепый, серый и неубедительный, да к тому же всего боялся. Даже свой предмет он вел как-то тяжело и мучительно, будто тот жал ему, как неудобные ботинки, а рассказы о темных злобных существах заставляли его переживать какие-то личные неприятные воспоминания. Тогда мы все решили, что Квирелл был типичной бесхребетной медузой, на которой студенты могли ездить, как угодно, потому очень удивились, когда профессор начал назначать отработки. Я тоже попал на одну из таких, и вспоминая о ней теперь, могу сказать, что это была очень странная отработка. Целый час, пока я конспектировал плохо выученную тему, профессор ходил по классу и тяжело дышал. Он кружил вокруг меня, как муха над куском сырого мяса, иногда на несколько минут останавливаясь за моей спиной; в эти моменты я чувствовал, как он сверлит взглядом мой затылок, а от всего его существа исходит какое-то раздраженное яростное нетерпение. Уже тогда надо было заподозрить, что что-то было неправильно, но я был слишком глуп и беспечен…

Эйфория длилась недолго и очень резко закончилась. Буквально спустя пару дней после известной истории с троллем я ближе к вечеру возвращался с тренировки по квиддичу. Тогда еще я не умел пользоваться заклинанием Агуаменти и носил с собой на тренировки бутылку с водой, так как после изнурительных полетов иногда страшно хотелось пить. В тот раз в раздевалке я жадно припал к бутылочному горлышку, но вода показалась мне непривычно горькой - я не придал этому значения; однако когда через десять минут в замке у меня подкосились ноги и я сполз по стене на пол, так и не дойдя до гостиной Гриффиндора, с ужасом понял, что пока я летал, неизвестный подсыпал мне в бутылку какую-то дрянь. Я решил, что это чья-то глупая шутка, и лишь после того, как в моих глазах потемнело, а сознание начало мутиться, впрямь испугался, что могу умереть… Поэтому неудивительно, что я невероятно обрадовался, когда среди тумана, который окружал меня, вдруг показалось знакомое лицо профессора ЗОТИ. Не помню, как и каким образом мы добрались до его кабинета, но помню, что когда туман начал постепенно рассеиваться, я был уже там.