Холодным ветрам вопреки

Именно здесь я смогла освоить стихию Воды, которая теперь была мне как родная. А случилось это, когда я лежала расслабленная в толще воды, и наслаждался ее течением, вмиг я превратилась в внутренний водный ручеек, который может двигаться в любом направлении, влекомый в движение моими мыслями. Мне очень нравилось растворять свою биооболочку в толще воды и наслаждаться ее мерным течением. В одной из книг я вычитала, что эльф, настолько овладевший магией воды при любом случае, при необходимости может преобразовываться в водяной поток. Что я кстати очень быстро и подтвердила, когда в библиотеке, благодаря нерадивым слугам, загорелась огромная гардина на стене от неудачно поставленной свечи, я быстро преобразовалась в водный поток и погасила этот разбушевавшийся пожар. Большинство из придворных были в шоке от таких моих магических способностей, а великий архимаг Гелиптус даже в пример меня начал ставить, говоря, что даже лучший его ученик королевич Гресь Виспаниель не смог так мастерски овладеть этой стихией и о чудо она покорилась тебе, Эль! А мне оставалось только восторженно закатывать глаза, выслушивая очередную похвалу от великого архимага.

Приближался вечер, в восемь начнется бал, поэтому я заблаговременно, с помощью Маргарет приняла ванну и теперь девушка чесала мне волосы, а я рассеянно слушала ее лепет, что таких красивых локонов нет ни у одной дамы в нашем королевстве. Служанка долго их вычесывала, пока они не заблестели серебрянными реками, а потом стала заплетать в изысканную прическу. В ход пошли горячие щипцы, которые грели на камине, и первый раз я искренне пожалела о всех достижениях цивилизации, которые оставила в человеческом мире и которые здесь в волшебном эльфийском королевстве были мне недоступны.

– А сейчас бы очень не помешала горяченькая плойка, – подумала я. – Да и посмеяться над очередными крылатыми фразами в одноклассниках и посмотреть на фотографии любимых друзей. Как там Мила? И Сашка Полякова? Скучают ли они по ней?

Забраться на подоконник над горячей батареей и смотреть на весело бегущие куда то трамвайчики, а потом пить чай с собственноручно испеченными кексиками с изюмом и сахарной пудрой.

– А потом мама… – сердце пронзила острая боль… – Мама придет с работы и начнет увлеченно рассказывать про новое оборудование, которое для их больницы закупил какой то очень крупный столичный меценат, – и столько счастья и света будет лучиться в ее глазах, что кажется они даже смогут растопить все ледники Антарктиды.

– Мамочка, я так тебя люблю! – теперь я точно знала, что любовь не умирает, любить можно и человека бренной оболочки которого нет в этом мире, ведь любишь в первую очередь душу, а душа не умирает, она – вечна. Да – она вечна.

Тут же бровки, невесело сошлись на переносице:

– Это, что получается, что я вечно буду мучиться от любви к этому упрямому барану с кудрями как у девчонки. Ну уж нет, если надо я вырву это чувство из своего сердца. Но сначала отомщу! – и я сладко улыбнулась своим далекоидущим планам.

– Ну Валюня, Валери, готовся, сегодня будет день моего триумфа и твоего горького падения. В прямом и переносном смысле, – подумала я и стала рассматривать труды Маргарет в зеркале.

А девчонка постаралась на славу: замысловатое плетение моих полутораметровых кос было похоже на прекрасную паутинку, нежные перламутровые жемчужины были рассыпаны то тут то там, а длинные завитые пряди свисали почти до лопаток нежными серебристыми струйками. Я поблагодарила девушка и расцеловала ее в обе щеки. Надо будет подарить ей одну из моих серебрянных заколок, я уже давно заметила, что служанка неравнодушна к блеску этого благородного металла. Она будет счастлива, и я отпустила служку из рода цветочных эльфов Маргариток, быстро вложив в ее ладонь прекрасный серебрянный гребень с яркими аметистами, сказав, что это мой подарок. Девчушка опешила и не веря своему счастью еще долго благодарила меня и даже поцеловала напоследок в подставленную щеку.

Бабушка с дедушкой сразу же определили, что я – эльф – бабочка, при чем бабочки бывают разные, а я – Павлиний глаз. Я была не сильна в зоологии, поэтому Мирт, быстро, на одном из своих полотен, изобразил это чешуекрылое, парящее над кустом моих любимых васильковых роз, чтобы я могла рассмотреть в какое чудесное существо я превращаюсь, когда отключаю свое сознание и какой вид имеет моя эльфическая душенька. Бабочка мне очень понравилась, ее крылышки были коричнево-теракотовые, на их краюшечках были более темные глазки серединки, которых поражали пролесково-голубыми пятнышками. Бабушка сказала, что это наши фамильные цвета, поэтому я должна выбрать из этого многообразия оттенков крылышек бабочки тот, который мне особенно мил, и именно в такого цвета платье отправится на свой первый в жизни эльфический бал. Я, естественно, остановилась на нежно-голубом, манящем сиреневатым свечением заката и голубоватой синью июльского неба, прекрасном пролесковом оттенке.