Холодным ветрам вопреки

– Да, сказал дедушка. Ты внученька, будешь прелестна. Однозначно, все кавалеры будут повержены и падут к твоим ногам, – а я горько подумала, что отдала бы свою душеньку на растерзание дэвам только бы какой то противный красавец-королевич, оступился и хоть минутку провел у моих ног.

Меня уже давно мучили сомнения, я никак не могла определить ка кую цветочно-эльфическую сущность имеет этот Гресь. Он самовлюбленный нарцисс, или яркая горечавка, а может гордая калла или даже темное волчье лыко. Ну судя по послевкусию после общения с ним возможно точно горькая полынь. Но я могла только гадать, и как не вклю чала свою сущность, никак не могла уловить аромат его душеньки, аро мат крепких сигар, которые он иногда курил, душистого мыла, свежего одеколона и мятного эликсира для полости рта, все что угодно. Только не душевное благоухание! А ведь он самый главный эльф королевства цветочных эльфов. Да, разгадать эту загадку было даже мне не по зубам.

– Ну ничего, сегодня он появится в своих фамильных цветах и я все пойму.

Бал уже начался, я слышала звон хрусталя, громкий смех девушек, при глушенную музыку, дрожание свечей в канделябрах говорило о том, что большинство барышень обзавелись дорогими веерами, у кого то бархатными, у кого то костяными, у кого расписанными замысловатыми узорами фамильных цветов. И они все нервничают, выжидая, какой красавец – эльф пригласит и закружит их в вихре первого танца.

Очень нервничала и я. Я еще раз, уже последний, глянула в зеркало, и то, что я увидела мне понравилось, хотя и не вселило уверенности. Мое прекрасное нежно-голубое платье из дорогой органзы открывало стройную, почти лебединую шею, покатые плечи плавно переходили в мягкие округлости груди, которые судорожно подымались и опускались, желая выпрыгнуть за пределы строгого лифа платья и громко говорили о том, что их хозяйка очень нервничает. Талия, не смотря на то что я чуть-чуть поправилась, была все так же по девичьи тонка, что конечно же за доли секунды существенно повысило мою самооценку, а пышная многоярусная юбка прикрывала стройные ножки в белых чулочках и туфельках, которыми я любовалась уже три дня. Они были из нежно-голубой замши, все сплошь усыпанные ярко-голубыми самоцветами, которые играли как капельки воды в лучах заката при любом моем движении.

И конечно же в увлекательной ложбинке между моим достоянием, так мама называла мою грудь, когда я с четырнадцатилетнего возраста стала жаловаться на ее выдающиеся размеры, в этой впадинке цвета сливки-крем на тонкой серебрянной цепочке находилась бабочка, переливающаяся всеми цветами радуги. Это была точная ювелирная копия павлиньего глаза да так искусно выполненная, что я, уже привыкшая к красоте драгоценностей эльфов, все же была удивлена и ошеломлена красотой этой подвески.

– Она действительно достойна королевы эльфов, королевы Эльфов семи дорог, – мысленно поправила я себя и с тоской подумала, что все бы отдала, чтобы стать королевой Цветочных эльфов, а для этого надо покорить сердце этого противного патлатого Греся.

– Лапонька моя, – подумала я и сразу же вспомнила его греческий профиль, горделивые брови, прекрасные сизые глаза и горькие складочки в уголках рта, когда он думает, что я не вижу какие взгляды он бросает на меня, гордую бабочку, обжигающуюся об пламя неразделенной любви к высокомерному противному королевичу.

Я еще на секундочку задержалась у зеркала. Еще раз поблагодарила маму за прекрасные гены и эту сияющую персиковую кожу, которая по цвету напоминала сливки-крем в вазочке у Мирта на обеденном столе.

И еще раз удивилась как изменились мои глаза. Раньше это были светло зеленые хризолиты, а теперь – сочные сверкающие изумруды, напоминающие оттенком дубовую листву. Они казались почти нереально огромны ми зелеными зеркалами, длинные, черные ресницы – опахала…

– За это тоже спасибо любимой маме, – мелькнуло в мозгу, – они нежно изгибались и пушистым крылышком кидали тени на чуть порозовевшие щечки.

Мой маленький курносый носик, который мне в мое отрочество напоминал пятачок пекинеса, чем ужасно нервировал, теперь мне даже он нравился, а красивые уста, подкрашенные натуральным земляничным блеском, цветом могли соперничать с кораллами, которые я видела в водах моря Влюбленных.

– Ну, дорогая, в бой! – сказала я и обворожительно улыбнулась камердинеру, открывающему двери в бальный зал.

Глава 25

Небольшое количество пар кружилось в центре зала, громко играла музыка, но большинство приглашенных распивали пунш и были увлечены светской беседой.

– Как же их много, наверное человек сто пятьдесят! – подумала я и у меня от страха стала кружиться голова, я уже готова была оступиться и упасть, когда сильная, уверенная рука властно взяла меня под локоток и грозно прошептала на ушко.