Холодным ветрам вопреки

– Ха, ха, ха! Не судьба! – напоследок, подумала я и добавила, – да, знание биологии существенно облегчает жизнь, а иногда даже ее спасает! – и я мигом метнулась к своим друзьям, пытаясь им объяснить, как я добилась такого умопомрачительного результата.

А окружающие эльфы плакали от радости и ловили ртом и руками первые, увиденные ими за многие столетия своей жизни снежинки, а после, поняв, что звероящеры опасности больше не представляет, мы все на вечер устроили народные гуляния. На улочках города готовили горячий ароматный глинтвейн и грог, девушки – красавицы одели теплые пуховые платки, мужчины поискали меховые жупаны и всем нашим городком мы с удовольствием смеялись, катались на зимних санях и играли в веселые снежки. И я впервые постаралась донести до моего Греся, что могу быть обычной бесшабашной девчонкой, которая попадет в него одной из снежок, а после подойдет и страстно поцелует при всех, как бы извиняясь за свою шалость. До сих пор помню, его огромные глазенки, с удивлением взирающие на мои лучащиеся любовью очи.

– Да Гресь, обязательно подумай об этом ночью, перед сном, и не спи, не спи целую ночь, припоминая как сладки мои поцелуи и как красивы мои девичьи коралловые уста, – подумала я и еще раз озорно улыбнулась любви всей моей жизни.

Только глубокой-глубокой ночью я вспомнила бездыханное тельце своего лучшего друга Даниила Тобосского, который пожертвовал собой, защищая меня. Я долго плакала, вспоминая его неподвижное тело с кровавой пеной, вылетающей из делающего последние вздохи организма. Я долго плакала и проклинала всех темных дэвов, а вспомнив что этих темных личин уже не существует, устало улыбнулась и сказала, что эта жертва была не напрасна, благодаря ей мы смогли защитить наше цветущее королевство и сохранить моральную нравственность и чистоту в мире людей, куда большинство из нас в виде лекарей человеческих душ ходили каждый триместр.

Глава 28

Предстояло самое важное событие в жизни молодых эльфов. Раз в году, так уж повелось из глубины веков, для того чтобы эльфы были в будущем счастливо женаты и их половинка сопровождала их весь жизненный путь, раз в году, а именно 15 мая предстоял День Выбора влюбленных.

В этот день все эльфы теряли свою физическую сущность, и превращались в эфирную, душевную оболочку. Я например, должна была стать эфиром эльфа-бабочки – а именно бабочки Павлиний глаз. Франц Бессмертник, с которым я в последнее время подружилась, должен был стать эфирным скромным полевым цветком, кузина моего солнца Валери к сожалению должна была стать не дойной коровушкой, а всего лишь эфиром бабочки Махаона, такие же превращения, метаморфозы ждали и всех остальных эльфов наших трех королевств.

И именно в этот день наши эфирные сущности должны были встретиться и слиться воедино в одном поцелуе и рассказать о своих настоящих чувствах, не скрывая ничего от своей половинки. А после никто и ничто никогда не разлучит вас. Именно преобразование в душевный эфир, усиливало все чувства эльфов и поэтому, выбор половинки, сделанный в этот день не мог руководствоваться доводами разума или же расчета.

Выбор сделанный в этот день благодаря эфиризации эльфической сущности совершался только c помощью всепоглащающей любви и нежным, чистым, то романтичным, то страстным чувствам. Именно этот выбор говорил о том, что две половинки одного целого наконец то нашлись и будут счастливы всю оставшуюся жизнь, и все последующие.

Я уже третью ночь почти на спала. Ведь понимала, что мне нужно будет идти в виде эфира бабочки на холодную ветренную полонину, где меня будет ждать мое счастье, мой Греся, мой гордый ветроопыляемый Эдельвейс. И сознательно, каждое утро я понимала, что никогда не смогу добраться до Греся, ведь мои тонкие крылышки быстро порвет холодный ветер, и я не доживу и до следующего утра. Зачем питать ненужные надежды?! Должно быть и Гресь это понимал, именно поэтому он тоже отдалились от меня, мы здоровались кивками головы и даже не заговаривали. Все в замке понимали что творится, но изменить все это не мог никто. Все понимали, что пахнет жареным и старались как то улучшить обстановку.

На помощь мне пришел Миртуша:

– МА… – пауза и снова, – МАдемуазель Эль, можно с тобой поговорить.

– Привет, да заходи, Миртуша, – сказала я изрядно повзрослевшему и вытянувшемуся за последний год парню.

– Эль, что тебя гнетет, расскажи мне? Я же вижу, что ты чернее тучи?

И я ревя и орошая свои щечки солеными потоками рассказала все, все что чувствовала к его отцу, несносному королевичу, рассказала и про День Выбора, который предстоит и на котором мы скорее всего не встретимся. Рассказала и про эту прорицательницу Фиону, которая почему то сказала:

– Ветер разлучил Вас тогда, ветер разлучит вас и сейчас! – и почти крича, я сказала:

– Да да, да! Ветер разлучит нас и я так и умру не поцеловав свое счастье еще раз! Не поцеловав мой гордый Эдельвейс! – стала я громко рюмсать в найденный в кармане батистовый платок.

Миртуша выдохнул и сказал: