Холодным ветрам вопреки

– Ух! А я уж думал что что-то серьезное стряслось. Ну тогда слушай, Эль! – сказал он и вдруг стал таким сосредоточенным, что я волей не волей вытерла свои слезы и стала внимательно слушать парня.

– Эль ты же знаешь, что существует реинкарнация и это довольно распространенное событие среди наших цветочных светлых душ. Но когда какой то эльф или эльфиня по стечению роковых обстоятельств теря ют свою любимую половину, а ты ведь знаешь, что жизнь эльфов, особенно королевских кровей длинна, то их боль и нужда за любимым человеком делают так что, через какие то несколько десятилетий этот эльф возвращается, при чем зачастую это не просто реинкарнация душевной, но и телесной оболочки. Особь, которая возвращается в наш светлый эльфический жизненный круг, идентична той, что погибла.

– Именно поэтому, МАМОЧКА, – ласково сказал мой Миртуша. – Именно поэтому тех, кого мы любим – мы надолго не отпускаем! МАМОЧКА, МАМОЧКА, моя самая любимая МАМОЧКА на свете! – сказал этот озорник и в миг нырнув через окно в сад, принес мне большую охапку ярко-синих роз и мы долго обнявшись что-то рассказывали и плакали на плече друг у друга. Я мягко перебирала руками нежные, шелковистые волосики своего Миртуши и думала о том, как люблю это солнышко и того гордого и несносного мужчину, который мне его подарил в прошлой жизни.

И самое интересное в том, что я наконец то поняла, что имела в виду Фиона. Ведь в своей прошлой жизни я погибла благодаря тому, что от резала свои длинные прекрасные волосы под корень, которые являлись неиссякаемым источником здоровья и прекрасной магической защитой, и отдала их этой гадине Фионе, в надежде спасти и поправить здоровье маленького Миртуши. А Миртуша сказал, что заболел благодаря тому, что на его крестинах и на последующем за ним застолье, несмотря на теп лый апрель почему то было достаточно ветрено и его, маленького карапуза малыша продуло, после чего и случилась череда этих печальных событий, включающих последующую болезнь и хворь ребенка.

– Ну хоть что-то теперь ясно, – подумала я и еще раз поцеловала Мир тушу в пушистую макушку на голове. И решила:

– Эх была, не была! Я должна сделать все, все, чтобы быть с ним, с моим Гресенькой!

Сеогодня был День Выбора влюбленных. Ровно в 5.00 утра я уже не спала, а просто ждала, когда начнется превращение. В комнату через распахнутое окно залетел шаловливый ветерок, который принес светящиеся искринки, которые опутав мое тело, стали превращать его в эфир. Да, я полностью превратилась в душеньку, стала эльфом-бабочкой Павлиний глаз. Я была невесомая, как перышко. Постаралась поднять чашку с соком и переставить ее с комода на поднос, но моя эфирная оболочка руки просто провалилась без проблем пройдя через чашку. Все что мне оставалось – это только летать в невесомости и наслаждаться этим процессом левитации.

Я еще раз поморщилась, вспомнив увещевания бабушки:

– Внученька, обязательно полети на лужок к эльфам полевым цветам, Там твоя судьба. Там!

Но я сцепив зубы думала об одном:

– Я люблю, люблю Греся и должна быть только с ним!

Я подумала о Гресе и мигом неведомая сила потянула меня из моих покоев. Пролетев через окно и оказавшись в саду я еще некоторое время полетала, кружась над ароматными ландышами и завидев другие эфирные сущности спешащие к своим половинкам, решила что этим нужно заняться в сию же минуту, а то какая то местная красавица тоже решит направиться покорять полонину, где растет мой гордый Эдельвейс.

Я уже несколько часов шла, поднимаясь все выше и выше. Сначала, пока потоки ветра были менее сильными и не противодействовали моим крылышкам, я летела с помощью них, но поднимаясь все выше и выше, потоки ветра с вершины усилились. Их холодное дыхание поспособствовало тому, что мои крылышки заледенели и превратились в ледяной пергамент, который уже в нескольких местах был порван и даже испускал душевный сок элию, который был подобен крови физической сущности биологической оболочки. Я попыталась использовать магизаклинание, чтобы остановить потоки элии, но она все текла и текла и мне было очень больно.

Мне было холодно, ужасно холодно. Я надеялась, что ставши эфирным созданием все мои сенсорные системы органов чувств отключатся, но этого не было, их чувствительность увеличилась в десятки, а то и сотни раз, и мне было так холодно и больно, что хотелось не реветь, а истошно орать.

Я поднялась на одну полонину, спустилась вниз, поднялась на вторую, спустилась вниз и оставалась последняя, самая высокая полонина, а силы мои были на исходе.

Я еще раз с ужасом подумала, что все стихии мне покорились, кроме этого воздушного господина ветра, который наверное уже поет мне погребальную песню. А потом я стала представлять прекрасные глаза

Греся, их сизые глубины, серебристые зеркала, вкус его нежных персиковых губ, его мягкие волны волос, которые я пропускаю через пальцы, его милая улыбка, которая сияет и дарит головокружение, если она обращена к тебе и ты являешься центром его Вселенной.

– Гресь, Гресь, Гресенька! – шептали мои губы, – Гресенька, Гресенька!