Холоп

Разноцветные глаза психолога Льва сверкнули, но продолжил он будничным тоном.

– Да, Паша, в том-то и дело, что – просто. Просто мы деревню целую построили, актеров нагнали, зверей, технологов, костюмеров. Настя тут часами ползала, камеры везде распихивала, ночей не спала для того, чтобы ты раскис в первый же день?!

Павел Григорьевич не сдавался.

– Я не раскис.

Лев хрустнул костяшками пальцев.

– А че? Просто побухать на природе вышел? Пошли-ка лучше посмотрим, как там у твоего сына шаблоны рвутся. Будет поучительно – сам увидишь и убедишься.

Оба отправились наверх, где у мониторов ждала Настя, кутаясь в шелковый шарф, отводя покрасневшие глаза. Увидев Пашу, улыбнулась.

На центральном экране красовался Гриша крупным планом.

Осунувшийся и растрепанный, он сидел в углу конюшни, обняв руками колени, и что-то рассказывал невидимому собеседнику о происходящем в мире и с ним.

– То есть я в прошлом... И я конюх... Но я не могу быть конюхом! Да я и в прошлом быть не могу! Но я, по ходу, в прошлом. И я, по ходу, конюх. Но почему – в прошлом? И почему конюх-то?..

Сценарист Артём хмурился, слушая Гришины страдания. Взяв пачку текстов, сокрушенно вздохнул, покачал головою, протер очки.

– Какой скучный монолог! Сразу понятно, что не я написал. Ладно, пойду, раздам сценарий. Пусть учат текст!

Глава VI Мозговой штурм

Не на одной только мельнице этой импровизированной деревни происходили значительные события и звучали яростные споры.

На другой стороне дороги стояла большая изба. Внутри нее была устроена гримерка для актеров и массовки. Там все участники проекта, независимо от важности и степени занятости, могли отдохнуть, поспать, перекусить и поругаться. Отвлечься от печалей и радостей века девятнадцатого, возвращаясь в привычную реальность, по которой многие уже начали скучать.

Были сняты и сложены в гримерке картузы, парики-косы, лапти и прочие кафтаны-сарафаны. Вся массовка с места казни, переодевшись, отдыхала, беззлобно спорила, тихо ругалась, сдавленно смеялась.

И молодежь, и люди постарше переписывались с родными в телефонах, сидели с планшетами, пили чай, кофе и воду. Дисциплина была железной: ни алкоголя, ни курения, ни шума, ни секса. Все участники понимали: продюсер Анастасия строга и беспощадна, с ней шутки плохи, вылетишь из проекта за малейшую провинность, и всё – плакали ожидаемые денежки.

Проект был затратный и многообещающий, поэтому каждый старался как мог.

Главным героям – Прошке, Аглае, Барину, Барчуку и Приказчику – другие актеры завидовали. Хотя по ходу пьесы сценарий очевидно менялся, могли открыться новые вакансии. Многих это окрыляло, некоторых – и не вполне беспочвенно.

Худенькая белокурая Лиза сидела на диване, вытянув стройные ноги в светлых лосинах. В проекте спасения Гриши она отвечала за лошадей. Уверенно держась в седле, будучи кандидаткой в мастера конного спорта, она учила актеров правильному обращению с животными и немного верховой езде. Лиза говорила мало и негромко, но могла при желании дать отпор любому нахалу или нахалке.

Сейчас она невнимательно слушала Аглаю, выступавшую в этой пьесе в роли «роковой барышни». Аглая, яркая брюнетка с соблазнительными формами, отличалась стервозным характером. Ее броскую красоту немного портила излишняя жестикуляция и громкий резкий голос, пугавший лошадей, но большинству мужчин это не мешало ею восторгаться.

Аглая считала Лизу блеклой дурнушкой и зазнайкой. Закатывая глаза, роковая барышня жаловалась лошадиной инструкторше на милую, серую в яблочках, кобылку Кудряшку.

– Чё-то я свою лошадь, которую вы подсунули, побаиваюсь. Она у вас какая-то припадочная, дергается подо мной, пыхтит противно, глазами косит. А если она меня пнет своим копытом? Я же вас тогда засужу, и тогда эту вашу лошадь законно усыпят по постановлению суда.

Лиза отвечала спокойным тоном, который сильно злил Аглаю.

– Наша Кудряшка не припадочная ни разу. Не волнуйтесь, вас она не пнет. Она вас лягнет. Но только в самом крайнем случае.

За столик к ним подсел Барчук – кудрявый синеглазый актер, похожий на карточного валета. Подмигнул Аглае, поглядел на Лизу и вдруг полез обниматься.

– Казнь смотрела? Как я тебе? А, Лиза? Видала, как я этого дебила Гришку, папенькиного сынка, напугал?

Лиза пожала узкими плечиками в ответ, ловко уклоняясь от «барских» объятий.

– Ты пугал лучше всех, только кого, непонятно.

Аглая удивленно поглядела на обоих, не веря глазам. Ей, звезде этого проекта, мужчина предпочел эту бледную, тощую длинноногую мышь... Абсурд!

Барчук пошел в атаку на Лизу, войдя в роль хозяина жизни. Небрежно поправив волнистую челку, понизил голос и продолжил вкрадчиво.

– Слушай, Лиза, у меня вроде пауза по сценарию... Может, это... пойдем в лес, типа ягоды пособираем. Готов подарить тебе себя. Навсегда. Бери меня, селянка.

Тут же из встроенного в столешницу мини-динамика раздался голос вездесущей начальницы продюсера Анастасии:

– Лиза, вам сейчас некогда, типа, ягоды собирать. Сцена с лошадьми. Подойдите в аппаратную.