Холостяк

Шарлотта не знала, как это произошло, но через несколько минут они уже ехали в машине по направлению к ее дому, ехали с пустыми желудками, оставив на столе двадцатидолларовую купюру. Через полчаса они уже входили в ее темную квартиру. Шарлотта щелкнула выключателем, и прихожая озарилась приглушенным светом. Роман ногой закрыл за ними дверь и привлек Шарлотту к себе. Она прислонилась к стене. Роман жадно припал к ее губам, его желание не вызывало сомнений, оно было таким же глубоким, как ее собственное. Шарлотта сбросила куртку и дала ей упасть на пол. Роман быстро избавил ее от свитера, и вот она осталась в белом кружевном бюстгальтере, голубых джинсах и красных сапогах. Роман коснулся пальцами тонкого кружева и втянул воздух. От его прикосновения ее соски отвердели, все ее тело захлестнуло нарастающее желание.

— Тебе, наверное, жарко во всей этой одежде, — сказала Шарлотта.

Взявшись за воротник его куртки, она сняла ее, и куртка упала на пол рядом с ее одеждой. Голубые глаза Романа горели предвкушением и желанием. Он стянул с себя рубашку и отшвырнул в сторону. Рубашка ударилась о стену и упала на пол.

— Твоя очередь.

От его слов Шарлотта ощутила мерную пульсацию между ног. Возбуждаясь все больше, она наклонилась и стала снимать сапоги, но у нее дрожали руки и сделать это оказалось не просто.

— Дай я сниму.

Роман встал на колени и стянул сначала один сапог, потом другой, после чего переключил внимание на пуговицу, на которую застегивался пояс ее джинсов. Действуя как профессионал, он проворно расстегнул пуговицу, потом молнию и спустил джинсы с ее бедер. У Шарлотты дрожали ноги, она бы, наверное, упала, если бы не опиралась о стену. Роман спустил ее джинсы до щиколоток и остановился. Шарлотта попыталась освободить одну ногу, но штанины были слишком узкими внизу.

— Не трудись, — сказал Роман. — Меня вполне устраивает то, как ты стоишь.

Он встал на колени у ее ног и посмотрел на нее снизу вверх. На его губах играла хитрая улыбка, весь его вид выражал удовлетворение.

Шарлотта оказалась взятой в плен, и не только собственной одеждой, не позволявшей ей двинуться с места, она оказалась в плену своего желания, связанная любовью. Роман наклонился к ней, его темные волосы коснулись ее белой кожи, и ее пронзило острое, раскаленное добела желание, смесь телесного голода и эмоциональной потребности. Больше всего она жаждала, чтобы он утолил ее желание, но понимала, что он должен быть в ней, меньшее ее не удовлетворит. Роман встретился с ней взглядом и, по-видимому, прочел ее мысли. Вместо того чтобы доставить ей удовольствие своим ртом, как он, казалось, собирался, он снял с нее джинсы и встал. В считанные секунды он тоже разделся, и вот уже они оба стояли нагие, оба одинаково возбужденные.

Роман шагнул к Шарлотте и протянул руки:

— Иди сюда.

Она подчинилась. Он поднял ее на руки, она обхватила ногами его бедра, руками обняла его за шею, ее спина снова была прижата к стене. Тепло тела Романа обволакивало ее, возбуждая еще сильнее.

— Я хочу, чтобы ты был во мне, — прошептала она.

— Я хочу того же.

Им пришлось немного повозиться, но наконец Шарлотта почувствовала, что он готов войти в нее. И когда он это сделал, она не просто приняла его в свое тело, ее сердце раскрылось, ей вдруг стало казаться, что возможно все. Да и как могло быть иначе, когда она чувствовала, что он наполняет ее и готов взорваться?

Он начал двигаться с ней, входя все глубже, и с каждым движением, с каждым толчком напряжение внутри ее все нарастало, она не могла перевести дух, но это было и не нужно, ощущения захлестнули ее, вознося все выше и выше, к самому краю и еще дальше, и она испытала оргазм, равного которому никогда еще не испытывала — потому что это был не просто секс, но любовь.

Прерывистый стон Романа подсказал ей, что он испытывает то же самое. Она его любит. Позже, уже засыпая в его объятиях, Шарлотта спросила себя, почему она так долго не желала себе в этом признаваться.

Шарлотта проснулась и потянулась. Прохладные простыни холодили ее обнаженную кожу. Проснуться в одиночестве было одновременно и привычно, и странно. Она всю жизнь просыпалась одна, этим сегодняшнее утро ничем не отличается от других, но после того, как она провела ночь, прижимаясь к Роману, просыпаться одной было как-то тревожно и неприятно. То же можно было сказать и о чувствах, которые атаковали ее еще не до конца проснувшийся мозг.

Она понимала, почему на исходе ночи Роман поцеловал ее и ушел, она уважала его стремление оградить ее от сплетен, неизбежных в их маленьком городке. Но ей его не хватало, она скучала по нему и хотела снова заняться с ним любовью. Она его любит. Каждая из этих мыслей пугала Шарлотту до невозможности.