Холостяки

Я схватил большую кожаную сумку, телефон, пиджак и вышел из офиса. Улицы Нью-Йорка были полны усталых офисных работников, велосипедистов и такси. Все они старались прорваться сквозь толпу и поток машин. Им не терпелось оказаться дома, рядом с любимыми людьми. Их ждали жены, которых они могли поцеловать, дети, которых нужно было купать, плачущие младенцы, скучавшие по маме, и ужин в кругу семьи. Я об этом никогда не думал, но в этот прохладный осенний вечер я почувствовал себя более одиноким, чем когда бы то ни было раньше.

Я мог бы позвонить приятелю, отправиться в паб, пропустить пинту пива и, возможно, даже подцепить девушку, чтобы провести с ней ночь. Но я хотел единственную девушку – Кэмрин. Я мог поехать навестить мать. Но что, если она будет не в себе и снова меня не узнает? Я сомневался, что мне по силам еще раз оказаться отвергнутым.

Я долгие годы говорил себе, что не хочу обзаводиться семьей, что брак – для дураков. Но при виде людей, спешивших домой к любимым, которых у меня не было, я осознал суровую реальность. Я прыгнул в поезд метро, который довезет меня до дома, и снова проверил мобильный. По-прежнему ни звонков, ни смс.

Наконец я решился отправить ей сообщение.

Стерлинг: Мы можем поговорить сегодня вечером?

Несколько секунд я смотрел на экран, надеясь на немедленный и положительный ответ.

Но мой телефон, к сожалению, молчал. Я подумал, не пойти ли в спортзал. Там, в раздевалке, я держал запасной комплект спортивной одежды. Поднимать тяжести и бегать по дорожке было бы лучше сидения в одиночестве в моей квартире. Но я понял, что у меня нет сил.

Я был вымотан эмоционально и уже начал думать, что, возможно, это действительно конец. У нас с Кэмрин все кончено. Человек может надеяться довольно долго и только потом готов сдаться. Но я никогда легко не отступал перед трудностями, и часть меня отказывалась смириться с тем, что это конец.

И в этот момент телефон в моей руке завибрировал.

Кэмрин: Я еду домой с работы. Но да, думаю, нам надо поговорить.

По ее сообщению ничего понять было нельзя. И я, разумеется, умирал от желания узнать, что она почувствовала, что она подумала, когда увидела свою фотографию в зеленой папке.

Стерлинг: Я приеду к тебе. Ты согласна?

Кэмрин: Конечно.

Сердце бешено заколотилось в груди. Я готов был обнять парня, сидевшего рядом со мной, но сдержался. Я не чувствовал такого возбуждения с того момента, когда она согласилась пойти со мной в номер отеля в пятницу вечером.

К тому времени, как я проделал весь путь до квартиры Кэмрин, было уже почти семь часов. Я зашел в магазин и купил бутылку белого вина и пинту мороженого. Вероятно, мы оба пропустили ужин, а при стрессе нет лучше ужина, чем сладкое и алкоголь. По крайней мере, такова была моя теория.

Когда я наконец постучал в дверь Кэмрин, она открыла мне, явно не успев переодеться после работы. На ней была темно-синяя шелковая блуза в цвет британского флага и черные брюки, облегавшие ее изгибы. Она выглядела прекрасно. Единственной переменой, которую я заметил в ней с утра, было то, что она сбросила лодочки телесного цвета на высоких каблуках и была босиком.

Без этих своих высоченных шпилек, которые ей так нравились, она казалась маленькой и уязвимой. Мне была ненавистна мысль о том, что Кэмрин все выходные было больно оттого, что она решила, будто я переспал с Ребеккой. Но я вызвал представителей службы безопасности, и ее вывели. Она брыкалась и осыпала меня непристойностями.

– Можно войти?

Она шире открыла дверь.

– Да, извини.

Мы оба держались на расстоянии, рассматривая друг друга после долгого утомительного дня.

Я вошел следом за Кэмрин в квартиру и поставил пакет с покупками на столешницу.

– Ты ужинала?

Она покачала головой, по-прежнему глядя на меня с любопытством.

– Я принес вино и десерт.

– На ужин?

Я кивнул.

– Это не джелато, но тоже должно сработать.

– Звучит замечательно. – Кэмрин достала два бокала и две ложки, пока я штопором открывал бутылку.

Мы отнесли все на столик к дивану, словно по молчаливому уговору. Рядом с ее телевизором лежала стопка DVD-дисков с записями реалити-шоу «Замуж за миллионера».

– В самом деле? – Я фыркнул, мотнув головой в сторону дисков.

Кэмрин пожала плечами и запустила ложку в подтаявшее шоколадное мороженое.

– Это было исследование.

Мне столько всего хотелось ей сказать, но я понятия не имел, с чего начать, поэтому несколько минут мы сидели молча, по очереди набирая ложками мороженое из общего контейнера.

Отложив ложку в сторону, я взял бокал с вином и отпил глоток.

– Как прошел твой день?

Кэмрин взяла еще ложку мороженого, потом положила свою ложку рядом с моей на чайный столик.

– После того как я попрощалась с Анной, мне пришлось доделывать некоторые ее проекты. Это был стресс. Спасибо, что принес все это.

– А в папки ты заглядывала? – спросил я. Мое нетерпение нарастало.

Она сделала глоток вина, а потом поставила бокал на столик.

– Да.

Голос у нее был расстроенный, и, черт меня подери, я не знал, что с этим делать.

– И?

Кэмрин повернулась на диване лицом ко мне. Ее яркие зеленые глаза были печальны.