Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии

У меня возникали воспоминания о том, что в детстве меня неоднократно подвергал сексуальному оскорблению и жестоко насиловал мужчина, говоривший только по-итальянски и не знавший английского. Меня беспокоило то, что я не могла связать эти переживания с конкретными событиями своей предшествующей жизни. У меня начались мигрени, которые, казалось, имели какое-то отношение к моему травматическому рождению с использованием акушерских щипцов. В разные времена у меня на лбу и на теле сами собой появлялись кровоподтеки, похожие на отметины, остававшиеся у детей от щипцов в многочисленных случаях родовспоможения, свидетелем которых я была. Я отчаянно пыталась вспомнить, происходило ли все это в действительности; быть может, я вытеснила это из сознания.

На этом трудном этапе моего самоисследования я отдалилась от своего партнера, от семьи и друзей. Я была растерянной и дезориентированной. Казалось, я временно утратила все точки отсчета и волю к жизни. Вспоминая об этом, я благодарна за постоянную любящую поддержку со стороны Мэри Мадден и Тав Спаркс, а также сообщества Холотропного Дыхания и семьи, позволившую мне пережить этот кризис. Я убеждена, что без нее я бы покончила с собой.

Хотя до этого у меня была очень ограниченная связь с сообществом коренных жителей, во многих из моих внутренних переживаний фигурировали туземные люди и темы. Некоторые из этих переживаний возникали во время сеансов работы с дыханием, другие появлялись спонтанно в сновидениях и в повседневной жизни. Я с необычайной ясностью и яркостью видела, как ко мне приходят бабушки-старейшины аборигенов, делятся со мной своим знанием и показывают мне практики, значительно повышающие мои способности как акушерки. Это вдохновило меня на организацию совместной, частично финансируемой государством первой в Квинсленде независимой программы акушерства.

Однако в течение всего этого времени мне не везло в поисках моей биологической матери. Я продолжала тщательно документировать свои переживания в дневниках и обильно зарисовывать сцены, которые меня преследовали. Результатом стала серия пастельных рисунков, подтверждающих и иллюстрирующих мой бурный внутренний процесс. В 1995 г. у меня был первый прорыв, когда Служба Пропавших Людей Армии Спасения обнаружила мою бабушку и дядей по материнской линии, живших в Сиднее, а потом и мою биологическую мать, которая жила в Новой Зеландии. Однако мои родственники отказывались иметь со мной какое-либо дело, и это было ужасно.