Холсты

Иду несмело, осторожно,
Кругом молчанье и покой.
Так остро, живо, невозможно,
Шероховато под рукой
Склоняются лесные травы,
И пульс выталкивает вновь
Из оболочки бред лукавый
Шального мира. И любовь
Переполняет душу, мысли,
Дыханьем множится стократ.
Где гроздья костяники кислой
На стеблях тоненьких висят,
И где малины дух довлеет
Над жаркой плотной тишиной,
Там серебристый мох расстелет
Мой лес волшебный подо мной.

Раздумье

Сияет небо детской синевою,
И незабудки прячутся в траве,
Висят стрекозы над речной водою,
Бежит с поклажей рыжий муравей.
Его бесцелен путь для муравьеда,
Как мой бесцелен для тупицы стих,
Кому приносит радость вкус обеда,
А не итог раздумий дорогих.
Его душа не мытарь, не трудяга,
В релаксе чувств он ищет сладкий хмель,
И ждёт его трёхслойная бумага
И мягкая, как облако, постель.
А мне бугор вот этот у погоста
Дороже всех немыслимых удобств,
Во мне живёт печаль такого роста,
Что расстоянье от земли до звёзд
Преодолеть ей ничего не стоит,
И средств подручных не известно ей,
Она в себе такое царство строит,
В котором нет злокозненных гостей.
Там тишина и ясность созерцанья
Не допускают посторонних слов,
Там есть любовь и кротость обладанья
Без ненавистных денежных оков.

Берёзовая роща

Берёзовая роща молчалива, —
Не ропщет лист, и птицы не слышны.
Волною света лунного прилива
Её стволы в ночи освещены.

Кузнечики наяривают форте,
А на дороге греется змея,
И ковыли душистою когортой
По сторонам стоят. Тепла земля,

Туманной зыбкой горизонт очерчен,
К горбушке лунной шлейфом облака
Прилажены. И слышно, как далече
Собака лает. И печаль горька,

Что всё не вечно, и придут иные
Сюда однажды люди, времена,
Пейзажи переменятся. Как ныне,
Светить лишь будет бледная луна.

Всё так же небо вызвездит ночное,
И наши души через тонкий флёр
Веков вдохнут, быть может, неземное
Роскошество земное и простор.

Наваждение