Холсты

Какая пустота… ты веришь? Я не верю,
Что нам легко уйти из этой синевы!
Не верю, что, закрыв тихонько эти двери,
Отгорожу себя от света и травы,
Отгорожу себя от вкуса талой влаги,
От ветра на лице и запахов земли…
Не верю! Никогда! Мне жизнь — хмельнее браги,
Пьянящей сердце так, что, сколько не внемли
Мелодиям её, а будет только мало,
А будет не в запас, — лишь жажду утолить.
Нет, чтобы навсегда из жизни я пропала,
То надобно не тело, — душу погубить…
Ты приготовь и мне одесную местечко,
Мы встретимся, и ты подставишь мне плечо…
Замкнутся жизнь и смерть в незримое колечко,
Где твой недолгий свет любовью позлащён.

Семистрельная

Семь жал, семь востренных лезвий
Вонзилось в святую грудь.
Не рана, — а вражий вензель,
Не тайна, а крестный путь.
Её не сломили годы,
Она и в крови — чиста,
Ей храмов не тесны своды,
Где есть вертикаль креста.
Она не нахмурит брови,
Её омофор широк,
А сердце полно любови,
Хоть облик высокий строг.
Молчальница, ангел нежный,
Взгляни, как кромсают Русь,
Где стрелы свистят, как прежде,
И всюду пирует гнусь.
Взойди над землёю нашей,
Покровом своим взмахни,
Пусть станет пределов краше,
Где наши считают дни.
Пусть будут моей молитвой
Слова, что тяжеле слёз,
И самой последней битвой
Закончится время гроз!
Пусть матери, словно птицы,
На воле растят птенцов,
И даже во сне не снится
Распятье им их сынов!

Снег сеется сквозь ледяные сита

Снег сеется сквозь ледяные сита
Мукой на карамельно-стылый лес,
Им вся округа спящая укрыта,
И лапы елей пробуют на вес
Прилипчивую тяжесть поднебесья,
Нежданно вновь прильнувшую к земле…
И, если нынче лёд на речке треснет,
То и весна объявится смелей.
Потянутся поутру, полосаты,
Синея, тени на рябом снегу,
И выкатит свой ярый диск бокатый,
Как блин горячий, солнце. На бегу
Разбрызгивая лучики калёны,
Раззолотит сиянием своим
Кору сосны, сухие листья клёна,
И кончится одна из долгих зим!

Две птицы

Птица боли с клювом чёрным
Распласталась на плечах,
Стала в сердце увлечённо,
Горячо она стучать.
Ночь дымилась за окошком
Снежной, вьюжной пеленой,
Кралась медленно, сторожко,
Как убийца нанятой.
Пуповину с жизнью бренной
Чёрной птице не склевать,
Ей ли, сыти оглашенной,
Песню мне допеть не дать?
Ей же, этакой вороне,
Ночи чучелу, во мне,
В сердца кровяном бубоне
Пеплом вызреть на огне!
Пусть она меня боится!
Не нагнать ей болью страх,
Ведь уже слетела птица
С белым утром на очах,
И своим пером воздушным,
Перламутровым крылом
Отгоняет морок душный,
Что истаял над челом.

Женщина