Хомский без церемоний

В конце концов, Хомский всё-таки проголосовал в 2004 году – не за Керри, как он советовал другим людям, а за Ральфа Нейдера, кандидата от Партии зелёных, который был ещё более авторитарным, чем кандидаты от основных партий. Нейдер выступает за то, чтобы сделать голосование обязательным. Хомский объяснил, что голосовал за Нейдера, потому что Массачусетс был надёжным штатом для Керри, что должно означать, по мнению Хомского, что у него вообще не было причин голосовать.274 Другими словами, надёжен штат для демократов или нет, но анархисты должны голосовать. Всегда существует меньшее зло, хотя меньшее из двух зол остаётся злом.275 Никакое положение дел или государственные дела не могут удержать Хомского подальше от кабины для голосования.

В 2008 году Хомский поддержал кандидата в президенты от Демократической партии Барака Обаму, обращаясь к избирателям в колеблющихся штатах.276 К 2010 году он осуждал подчинение администрации Обамы крупному бизнесу и сохранение (в Ираке) и усиление (в Афганистане) милитаристской внешней политики своего предшественника-республиканца.277 И, естественным образом, Хомский снова поддержал Обаму в 2012 году.278 Он просто не врубается.

Вопреки всякому рациональному пониманию анархистских принципов, Хомский считает, что, как описал свою позицию Питер Маршалл, «определённая степень государственного вмешательства потребуется во время перехода от капиталистического правления к прямой демократии».279 То есть «переходный» период из марксизма-ленинизма – прежде чем государство отомрёт. На деле Хомский даже не хочет ждать перехода – это было бы очень долгое ожидание – он хочет укрепить государство сейчас. Но если государство служит капитализму, то совершенно безумно утверждать, как это делает он, что государственная и корпоративная власть «в значительной степени» обратно пропорциональны (213). Они ближе к тому, чтобы быть прямо пропорциональными.

Хомский объясняет: «Мои краткосрочные цели – защитить и даже укрепить элементы государственной власти, которые, хотя и нелегитимны в фундаментальном смысле, критически необходимы прямо сейчас [это было в 1996 году], чтобы помешать целенаправленным усилиям по „откату“ прогресса, достигнутого в расширении демократии и прав человека» (193).280 «Я имею в виду, – говорит он, – что, на мой взгляд и на взгляд некоторых других, государство является незаконным институтом. Но из этого не следует, что нельзя поддерживать государство» (212). Неужели? Что же должно случиться, чтобы Ноам Хомский перестал поддерживать государство? Мы никогда не узнаем, потому что поддерживать государство он будет всегда.

«Довольно необычно для анархиста, – пишет Милан Рай, – но Хомский благосклонно относится к идее создания массовой политической партии в США».281 Практически повсеместно анархисты всех направлений отвергают политические партии и электоральную политику. Я повторю здесь уже приводившееся выше характерное утверждение анархо-синдикалиста Рудольфа Рокера (я ведь тоже могу его процитировать): «практический опыт показал, что участие рабочих в парламентской деятельности подрывает их силу сопротивления и обрекает на тщетность их войну против существующей системы. Участие в парламенте ни на йоту не приблизило рабочих к их цели; оно даже помешало им защитить завоеванные ими права от нападок реакции».282 Почти все современные анархисты с этим согласны, за исключением того, что большинство из них не принадлежат к остаткам промышленного пролетариата,283 и большинство не думает, что анархизм имеет какое-либо особое отношение к рабочему классу как к привилегированной революционной силе. Конечно, рабочие так не думают. Анархизм ведь предназначен не только для эксплуатируемых. Он для всех подавленных и для всех свободных духом. Все анархисты, в отличие от большинства марксистов, отвергают политические партии. Они не ходят вокруг того самого старого мешка с тряпками.

В своём недавнем памфлете «Оккупай» Хомский, возможно, из-за того, что старики (вроде него и меня) склонны к болтливости, наконец, ясно дал понять, что он против революции: «Чтобы революция была осмысленной, необходимо значительное большинство населения, которое признаёт или считает, что дальнейшие реформы невозможны в существующих институциональных рамках. А здесь ничего подобного нет, даже отдалённо».284 Так что, конечно, Хомский будет безразличен к анархистам вроде Рудольфа Рокера (последний серьёзный мыслитель и проч.), которые возражают против голосования на том основании, что участие в правительстве ставит под угрозу анархизм – анархизм, рассматриваемый как принципиальный отказ от власти, и анархизм, рассматриваемый как революционный. Революционная деятельность обречена: «есть ли в группе люди, для которых разница между 49% и 51% – это разница между добром и злом? Или кто потребует всенародного референдума, чтобы решить вопрос о восстании?»285