Хор больных детей. Скорбь ноября

Из перепуганных глаз Хауэлла брызнули слезы и потекли по его клочковатой бороде. В любой момент мог вернуться Харт. У Шэда оставалось не так много времени, ему нужно было добраться до дробовика. Он дал волю чувствам, закричал, надавил сильнее, гадая, какую цену теперь придется заплатить за то, что сделал собственными руками.

Шэд почувствовал, как хрящ под нажимом начал уходить внутрь. Хауэлл тоже это ощутил: глаза парня загорелись болью и неподдельной паникой, когда тот понял, что еще несколько секунд – и ему раздавят трахею. Он попытался поднести ствол дробовика ближе к лицу Шэда в надежде выстрелить, хоть угол был неудачный. Шэд нажал сильнее и раздавил горло Хауэлла Вегга.

Харту, должно быть, все было отлично видно, потому что где-то внизу он заорал. Но выстрелить не мог, поскольку Шэд держал перед собой обмякшее тело Хауэлла. В ноябрьском воздухе пронесся последний хрип. Шэд забрал дробовик из рук умирающего, развернулся и бросился прочь.

Харт Вегг не станет взбираться по той же насыпи. Он, скорее всего, обогнет заросли катобы и проскользнет через лес слева от Шэда, держась ярдах в двадцати-тридцати. Возможно. Не важно. Все равно в месте вроде этого не подделаешь свои следы. Шэду не хватило бы навыков, чтобы устроить засаду или построить насест, притаиться и ждать. Пришлось уносить свою задницу.

Черт, запасные патроны. Нужно было проверить карманы Хауэлла. Почему голова включается через десять секунд после того, как это могло принести какую-то пользу?

Угрюмые облака, извиваясь, затянули небо, солнце скрылось за горами. Вдалеке вспыхнул багровый свет и хлынул искрящимся потоком, точно кровь из перерезанной сонной артерии.

Снова пошел дождь. Шэд в отчаянии брел по неровной местности. Боль слегка замедляла, но он с ней справлялся. Не слишком грациозно, хотя дробовик в руке в каком-то смысле помогал. Чуть придавал уверенности, а его тяжесть не давала отключиться.

Шэд продолжал хромать сквозь лес, ветви царапали лоб, нанося все новые и новые раны. Идти было нелегко, но это сопротивление помогало хоть как-то двигаться.

Как и предсказывал Дейв Фокс, Шэд мало чего добился, разве что причинил себе боль.

Вскоре напряжение в боку усилилось, а ярость покинула тело, оставив лишь пустоту в груди. Шэд врезался в зазубренные гниющие стволы кленов, заросли ежевики, черноплодной рябины и дикого индиго. Он не знал, сколько миль преодолел, где теперь был и не сделал ли нелепую петлю, вернувшись туда же, откуда начинал.

Всякий раз, подходя к скальному выступу, через который не мог заглянуть, он останавливался и проверял, боясь промахнуться мимо хребта Ионы. Там он, по крайней мере, умер бы ближе к дому.

Шэд обогнул очередную рощу акаций и колючих кустарников, когда перед ним выросла горная цепь, заросшая густыми грозными соснами, которые вели в мрачные темные леса, простиравшиеся на мили вокруг. Шэд замедлил шаг, остановился и опустился на колени.

Хватая ртом воздух, он запрокинул голову и увидел Харта Вегга. Тот стоял высоко на скалистом утесе примерно в четверти мили от Шэда и наблюдал за ним.

Шэд все неправильно разыграл. Теперь он видел это совершенно отчетливо.

Сразу после убийства Хауэлла нужно было сесть и попытаться спрятаться за кустами. Так вышло бы гораздо лучше. У него был дробовик, который дальше двадцати пяти футов ничего не стоил, а у Харта Вегга, искусного охотника, – винтовка, способная стрелять на тысячу ярдов.

Хотя ему так много и не нужно. По-детски взъерошенные завитки густых волос Харта развевались на ветру. Он выглядел чуть менее смирным, чем раньше.

Шэд понял, что уже слишком поздно.

Он побежал к сосне, перемахнул через край склона и увидел, как тот уходит под ним на десятки футов, прежде чем исчезнуть среди теней.

Пуля попала Шэду в поясницу. Он скользил сквозь насыщенный влагой воздух, когда от плотной темной лесной подстилки поднялись тонкие струйки тумана и ударили ему в лицо. Шэд видел брызги собственной крови, обогнавшие его, пока он уплывал в зыбкую и тягостную вечность, которая наступила слишком рано, но все же неокончательно.

Глава шестнадцатая

Со смертью встречаешься не в одиночку и не сразу. Со смертью знакомишься постепенно, на протяжении долгих лет, когда теряешь родных, друзей, домашних питомцев. Смерть всех Скорбящих.

Ты и прежде много раз тут бывал, просто не знал об этом, поскольку заходил недостаточно далеко.

Не настолько.

Задерживаешь дыхание на две минуты, плаваешь и получаешь удовольствие. Задерживаешь на четыре, погружаешься под воду и вот-вот умрешь. Продержаться шесть минут невозможно. Если будешь синеть так долго, то хорошенько оглядись и увидишь святых, мучеников, всех прочих бирюзовых призраков, слоняющихся вокруг. Толстяков в коротких пеленках и с крошечными крылышками, играющих на арфах за твоей спиной.