Хор больных детей. Скорбь ноября

– Учитывая размер синяков на горле и дыру в кишках, тебе просто повезло. С другой стороны, декабрь еще не закончился. – Взрыв ее хохота продолжался очень долго.

– Думал, вы должны были успокоить меня.

– Делаю, что могу.

– Что ж, не стесняйтесь, начинайте, когда пожелаете.

– Она беременна. – Лоб М’эм Лувелл покрылся испариной. – Твоя женщина, если она таковой является. Эта Элфи Данфорт.

Жар снова потек по венам, и ярость, что покинула его однажды, взревела, словно двигатель, который пытаются завести.

Это все, на что он годен? Чтобы его заманивали и дразнили? С какой, черт возьми, целью?!

– И вы уже узнали об этом, хотя я был с ней лишь прошлой ночью?

М’эм шумно затянулась трубкой, задержала дым, пока ее губы не затрепетали, а затем выпустила.

– О, ребенок не твой. Она была со многими парнями, пока ты отсутствовал. Я вовсе не уверена, что сама знает, кто папочка. Но ее мама заходила сюда купить немного варенья из калины. Оно снимает утреннюю тошноту.

Теперь поздними ночами Элфи с матерью могли сидеть рядышком на своих дышащих подушках и заказывать покупки в телемагазине. Воск для безболезненного удаления волос в ноздрях. Четырехгаллонные бочонки очистителя в гранулах.

– Даже если это правда, зачем вы мне это говорите?

– Ты упоминал о ней, пока спал. Тебе не дает покоя мысль о том, что у тебя может родиться ребенок в Лощине. Но этот ребенок, эта девочка, она не твоя.

Шэд глубоко вздохнул и снял с шеи холодную тряпку.

– Вы действительно думали, что от этого я почувствую себя лучше?

– Мальчик, моя цель – привести тебя туда, куда тебе нужно, а не заставлять крутить сальто от радости. Ты нашел то, что искал на Евангельской тропе?

– Нет.

– Тогда ты не сделал того, что должен был.

– Знаю.

– И возможно, никогда не сделаешь.

Шэд уставился на нее.

– Старуха, ты когда-нибудь скажешь мне что-нибудь полезное?

М’эм Лувелл вздернула подбородок и некоторое время размышляла, кивая, пока в воздухе клубился дым.

– Думаю, что нет.

– Тогда заткнись, черт возьми!

– Теперь тебе будет только хуже.

– Ты такая же сумасшедшая, как и все остальные.

Она снова разразилась диким смехом, который звучал так, словно кости сшибались и ломались друг о друга. Даже после того, как Шэд вышел из хижины, миновал отца и девчонку, а за ним, подпрыгивая, увязался Нытик, – хохот продолжал преследовать его и заглушал визгливые крики обезумевших, умирающих лягушек-быков.

«Мустанг» – это все, на что ты можешь рассчитывать.

С Нытиком на пассажирском сиденье Шэд направился в горы, проехав мимо клочка земли, где во тьме покоилось тело его сестры. Направился туда, где Дейв Фокс осторожно положил убитую им Меган и оставил одну на несколько часов, пока сам ездил по городу, изображая поиски.

Пошел снег.

Шэд ощущал на затылке дыхание двух мертвых парней на заднем сиденье. Нытик тоже их почувствовал и начал бросать косые взгляды, огрызаясь на пустоту.

Когда Шэд припарковался, пес выскочил из машины и посмотрел на север вдоль тропы. Шэду потребовалось некоторое время, чтобы доковылять до этого места. Они поднялись и встали там, где из повозок выгружали семьи умиравших от холеры и желтой лихорадки. Сбрасывали с телег едва живых стариков и детей.

Ты знаешь, что отправляешься в место, предназначенное для того, чтобы ты исчез.

Мертвым известно о жизни то, о чем живые не имеют понятия. Им известно, чем все заканчивается.

Нытик гонялся за снежинками и радостно катался по земле. Пес пытался заставить Шэда побегать за ним. Они медленно поднимались по склону к густому лесу из дубов и сосен, к склонявшимся до земли ивам, которых хлестали ветра, проносившиеся сквозь ущелье.

Вокруг постепенно смыкался лес. Наконец они подошли к заплесневевшей дощатой ограде в верхней части Евангельской тропы.

На тысячи футов ниже бурлила на дне ущелья река Чаталаха.

Иногда чувствуешь, как за спиной закрывается одна дверь и твоя жизнь проходит сквозь другую. Переходишь от точки к точке, делая все, чтобы остаться сильным и сохранить здравый рассудок, но твоих стараний всегда недостаточно.

– Куда теперь пойдет моя история? – спросил Шэд, и Нытик принялся скулить и нервно кружиться.

Скрытое за поворотами мира движение становилось ближе. Что-то потянулось к лодыжке Шэда, сжало ее и потянуло вниз. Хватит ли сил сопротивляться? Мгновение Шэд держался, затем начал соскальзывать с края. Тянувшая его рука была достаточно сильной, чтобы принадлежать Дейву.

Самоубийцы не засыпают вечным сном. Нытик лаял, бросался и визжал. Шэд схватил пса. Мы должны спасать своих Нытиков. Ведь они единственные из живых, кому есть до нас дело. Призраки вцепились в ноги Шэда. Его поясница снова надломилась, и боль заставила вскрикнуть. Шэд скользнул ближе к краю, опустился на одно колено, ветер швырнул в лицо пригоршню снега.

От воя пса из груди Шэда вырвалось рыдание, он чуть было не упал. «Виски. Это может быть только виски и болезнь в твоей голове». Позади него появилась рука Меган, стремительно схватила за запястье и попыталась оттащить назад. Снег метался и очерчивал поднимавшиеся, обретавшие форму фигуры, а Шэду хотелось увидеть, куда заведет его битва.