Хор тысячелетий (СИ)

- Вот как? – боль застилала глаза, но юноша старался держаться невозмутимо, прикидывая, что он может без палочки...

- Именно. Мне давно было интересно, почему ты, не менее могущественный волшебник, чем Альбус, пляшешь под его дудку?

- Смешная шутка.

- Ты разве не знаешь, что твое могущество, Гарри, имеет ту же природу?.. Магия крови... – Том произнес это с придыханием, словно сама мысль о Силе крови доставляла ему удовольствие. Впрочем, возможно, так и было, – Самый сильный Источник, заключенный в тебе самом... Каково это, а, Гарри?..

- Простите, что прерываю вашу интеллектуальную беседу, – раздался спокойный голос с другой стороны Атриума.

— Что… — воскликнул Волан-де-Морт, бешено озираясь. И тут у него вырвалось: — Дамблдор!

— Глупо было приходить сюда сегодня, Том, — спокойно произнес Дамблдор. — Сейчас подоспеют мракоборцы…

— К этому времени меня здесь не будет, а ты будешь мертв! — рявкнул Волан-де-Морт. Он послал в Дамблдора очередное смертоносное заклятие, но промахнулся, и стол дежурного колдуна вспыхнул, как гора сухого хвороста.

Дамблдор сделал неуловимое движение палочкой; сила вырвавшегося из нее заклинания была так велика, что волосы у Гарри встали дыбом, и чтобы отразить чары, Волан-де-Морту пришлось сотворить из воздуха сверкающий серебряный щит. Заклинание, каким бы оно ни было, не нанесло щиту видимого ущерба — он лишь загудел, точно гонг, и от этого звука у Гарри мурашки поползли по коже.

— Ты не собираешься убивать меня, Дамблдор? — воскликнул Волан-де-Морт, и его красные глаза над щитом насмешливо сощурились. — Считаешь себя выше такой жестокости?

— Мы оба знаем, что есть другие способы погубить человека, Том, — негромко отозвался Дамблдор, продолжая наступать на Волан-де-Морта, словно ничто на свете не могло испугать его, словно никакие вражеские усилия не могли остановить эту спокойную поступь. — Готов сознаться, что я не получил бы удовлетворения, попросту отняв у тебя жизнь…

— Нет ничего хуже смерти, Дамблдор! — прорычал Волан-де-Морт.

— Ты ошибаешься, — возразил Дамблдор, по-прежнему приближаясь к Волан-де-Морту; тон его был обманчиво-небрежен, но Гарри чувствовал исходящую от волшебника угрозу. — Что ж, твоя неспособность понять, что в мире есть вещи, которые гораздо хуже смерти, всегда была твоей главной слабостью…

- А твоей слабостью, Альбус, всегда была чрезмерная вера в добродетели! – парировал Том, посылая в старого волшебника очередное проклятье, – Думаешь, эти мальчики, с которыми ты теперь нянчишься, вырастут во что-то действительно стоящее?..

Еще один зеленый луч вырвался из-за серебряного щита. Теперь его принял на себя однорукий кентавр, галопом проскакавший перед Дамблдором, — он тут же рассыпался на сотни кусков, но не успели они коснуться пола, как Дамблдор отвел палочку назад и взмахнул ею, точно хлыстом. Из ее кончика вылетел длинный, тонкий язык пламени и обвил Волан-де-Морта вместе со щитом.

- Я в этом уверен, Том, – тихо, но твердо проговорил волшебник, – по крайней мере, ни один из них не увлекается Темными Искусствами, как ты... От этой чумы нет спасения, Том.

И тут до Гарри вдруг дошло. Нет, не так. До него ДОШЛО: разрозненные кусочки головоломки вдруг встали на место и юноша ясно увидел сложившуюся картину. Вот кого любил Дамблдор. Вот что это за волшебник... Теперь юный маг начал понимать, почему директор постоянно вел неоднозначную игру. И почему последний год его поступки так отличались: он понял, что Тома уже не спасти. То, во что превратился темный маг, решивший добиться бессмертия ценой чужих жизней, уже сложно было назвать человеком. И не только из-за внешнего вида.

Огненная змея, выпущенная Волан-де-Мортом, чуть было не вонзившая в Дамблдора клыки, взлетела в воздух и растаяла струйкой черного дыма, а вода в фонтане поднялась и объяла Волан-де-Морта, словно заключив его в кокон из расплавленного стекла.

В течение нескольких секунд Волан-де-Морт — темная, неясная фигура с дрожащими расплывчатыми очертаниями — силился сбросить с себя эту удушающую массу…

Потом он исчез, и вода с шумом обрушилась обратно в бассейн — часть ее выплеснулась наружу, залив начищенный паркет.

— ХОЗЯИН! — вскрикнула Беллатриса. Уверенный, что все кончилось, что Волан-де-Морт наконец бежал, Гарри хотел было выскочить из-за спины своего золотого стража, но Дамблдор осадил его громовым возгласом:

— Не двигайся, Гарри!

Впервые в голосе Дамблдора прозвучал страх. Гарри не понимал, что его напугало: в зале не осталось никого, кроме них двоих, рыдающей Беллатрисы, пригвожденной к полу статуей волшебницы, да птенца феникса, тихо трепыхающегося у фонтана…

И тут шрам Гарри взорвался дикой болью, и он понял, что погиб: это была невообразимая, нестерпимая мука…

Он больше не стоял в зале — он был обвит кольцами существа с красными глазами, так крепко скован по рукам и ногам, что не знал, где кончается его тело и начинается тело этого существа, — они слились воедино, связанные болью, и пути к избавлению не было…