Хорья фабрика

Чуть погодя они ослабили хватку, поскольку поняли, что сбегать я не собираюсь, а я, в свою очередь, осознала, что бежать, собственно, и некуда. Коридор с расположенными по обе стороны одинаковыми дверьми не имел никаких поворотов, изредка встречались разве что короткие ответвления, в которых находились точно такие же двери. Проверять, что скрывает за собой хотя бы одна из них, желания у меня не было совершенно.

Наконец мои стражи остановились у одной из таких створок, впустили меня в помещение, а сами ушли, не забыв при этом запереть дверь на замок. Эта комната не сильно отличалась от той, в которой меня держали, разве что в ней отсутствовала кровать. Зато посередине помещения стоял небольшой металлический стол с расположенными друг напротив друга стульями. Кроме того, в одной из стен было проделано квадратное окно, которое на данный момент закрывали жалюзи. Освещалась комната с помощью двух люминесцентных ламп, одна из которых, готовясь к завершению своего срока службы, нервно мигала под потолком. Также с потолка на меня внимательно смотрел еще один глаз вездесущего видеонаблюдения.

Едва я успела опуститься на стул, явился он – тот самый высокий человек в неизменном противогазе. Однако вместо «химзащиты» теперь он был облачен в белый накрахмаленный халат, какие носят сотрудники больниц или лабораторий, и халат этот, даже при здешнем тусклом освещении, ослеплял своей чистотой.

Не говоря ни слова, высокий человек уселся за стол напротив меня. Примерно с полминуты мы, пользуясь появившейся возможностью, просто молча разглядывали друг друга, я – сосредоточенным и недоверчивым взглядом исподлобья, он – сквозь мутные стекла противогаза. Наконец он, словно приняв за это время решение, поднес руки к голове и стал стягивать свою «маску».

Под ней я ожидала увидеть все, что угодно. Но даже самое уродливое в мире лицо не смогло бы напугать меня также сильно, как то, что предстало перед моим взором.

Со мной за одним столом, одетая в белый халат, сидела смерть и глядела на меня в упор.

Мне пришлось невольно вскочить со стула и отпрянуть в сторону, а смерть, в свою очередь одарила меня улыбкой. Благодаря этому стало понятно, что передо мной лицо обычного человека, а то, что меня так сильно напугало, было всего лишь гримом – рисунками, нанесенными на коже белой и черной краской. Изображение это повторяло форму черепа − на лице были прорисованы провалы глазниц и носа, глубокие впадины щек и мертвецкий оскал на губах.

− Как спалось? – спросил он равнодушно, при этом во рту у него обнажился ряд зубов, выкрашенных в черный.

Вопросительно подняв брови, он тряхнул короткими дредами, волосы в которых оказались склеенными чем-то липким и зеленым. Все эта его «грязность» совершенно не вязалась с исключительно белым халатом.

Не дождавшись ответа, человек добавил, не менее равнодушно:

− Кровать не слишком мягкая? А то я попрошу заменить.

Я снова не нашлась, что сказать на это, а он тут же избавил меня от затруднений тем, что внезапно громко расхохотался над своей шуткой.

− Не обращай внимания, − сказал он, небрежно махнув рукой, − никогда не умел вступать в коммуникацию с людьми, а, работая в этой лаборатории, еще сильнее одичал. Помню только, что, вроде бы, разговор принято начинать с нейтральных фраз. Так, может, ты тоже проявишь минимальную вежливость и хоть что-нибудь ответишь мне?

− Отвратительно, − сказал я, удостоив его ответа только на первый вопрос.

− Шикарно, − вымолвил он, и довольно откинулся на спинку стула, скрестив руки, − диалог налажен.

− Полагаю, теперь моя очередь спрашивать? – съязвила я.

За три дня пребывания взаперти желчи во мне накопилась достаточно, чтобы облить его с ног до головы, но я, как могла, держала себя в руках, чтобы не испортить отношения раньше, чем получу полезную информацию.

− Кто вы такой? С какой целью меня здесь держат? И что это за, на хрен, мир такой сумасшедший, куда я попала?

Он хмыкнул.

− Ты задала нечестно много вопросов. Ну, да ладно. Сначала, пожалуй, представлюсь. Доктор Самеди, ученый-экспериментатор.

− Я вас узнала, − сказала я, кивнув, − это вы сделали мне в пустыне укол снотворного, а после интересовались, когда будут готовы какие-то мои анализы. А с чем вы, собственно, экспериментируете, кроме как со своей внешностью?

Никак не отреагировав на мой подкол, он взял со стола карандаш и бумагу.

− Ты интересуешься, что это за мир, − задумчиво произнес Самеди, выводя на листе два одинаковых, практически идеальных круга.

Закончив с ними, он поднял на меня глаза и постучал карандашом по одному из кружков.

− Это место, откуда ты пришла. Чтобы было проще, назовем его «Местоположение 1». Нет, лучше «Вселенная 1».

Я кивнула.

− А это, − теперь карандаш указывал на второй круг, место, в котором мы с тобой сейчас находимся. Соответственно, он будет для нас «Вселенной 2». А теперь внимание: есть еще «Вселенная 3», − на листе появился еще один круг, − который сыграл важную роль в той истории, что я собираюсь тебе рассказать.