Хороните своих мертвецов

– Это не твоя вина. Ты не ранен? – спросил Гамаш.

Теперь Бовуар говорил по другой линии. По причинам, которые ему пока были не ясны, они не смогли определить номер, И человек, который удерживал Морена и стрелял в другого агента, казалось, был невозмутим. Он передал трубку обратно молодому агенту, но прежде прояснил кое-что.

Он не собирался ни убивать Морена, ни отпускать его. Он просто оставит молодого агента связанным.

– Спасибо, – сказал Гамаш.

За стеклом Бовуар видел, как агенты работают за компьютерами, делают записи, слушают, устанавливают место звонка. Он почти что видел пальцы, летающие над клавиатурой.

Еще несколько секунд – и они будут знать, где находится агент Морен. Но Бовуар испытывал беспокойство. Почему на это уходит столько времени? Это должно делаться мгновенно.

– Вы сядете мне на хвост, я знаю, что сядете, – сказал фермер. – Поэтому я сделаю так, чтобы у вас отпало это желание.

– Ничего подобного я делать не собираюсь, – солгал Гамаш.

– Может быть, – сказал человек с густым деревенским акцентом. – Но я не собираюсь рисковать.

Что-то шевельнулось в Бовуаре, и он посмотрел на Гамаша. Шеф стоял, глядя перед собой сосредоточенно, прислушиваясь, думая.

– Что вы сделали? – спросил Гамаш жестким, непреклонным голосом.

Последовала пауза.

– Я связал вашего агента и прикрепил к нему кое-что.

– Что?

– Я эту штуку сам сделал.

Голос человека звучал оправдательно, слабо, он пытался объясниться. Это был испуганный голос, а значит, непредсказуемый, что могло привести к самым страшным последствиям. Худший тип преступника, берущего заложников. С такими трудно иметь дело. Они в любой момент могут впасть в панику. Разум покидает их, и они ведут себя исходя не из здравого смысла, а из страха.

– И что это такое? – спросил Гамаш.

Бовуар понимал, что делает шеф. Он пытался стать сильным центром, к которому может тяготеть слабый, испуганный человек. Чем-то надежным, твердым, предсказуемым. Властным.

– Это из удобрения. Я не хотел, но отделаться от вас я смогу только так.

Разбирать голос становилось все труднее и труднее. Сочетание акцента и слов, приглушенных отчаянием.

– Взрыв произойдет через двадцать четыре часа. В одиннадцать часов восемнадцать минут завтра утром.

Бовуар записал это, хотя не сомневался: он этого не забудет. И он был прав.

Он услышал, как шеф резко вздохнул, потом помолчал, пытаясь обуздать ярость.

– Это ошибка, – сказал он ровным голосом. – Вы должны обезвредить бомбу. Вы только ухудшаете собственное положение.