Хорошая дочь

Из носа у него пузырилась кровь.

— Скажи им. — Бен сжал кулаки.

Мейсон вытер нос тыльной стороной ладони. Посмотрел на Бена, потом на Сэм, затем на Чарли. Наконец ответил:

— Я нанял Зака, чтобы он помог мне разобраться с Расти. Я отдал ему все деньги, которые накопил на колледж. Я знал, что он должен Расти по счетам, но… — Его голос надломился. — Мы думали, что вы будете на тренировке. Мы собирались забрать Расти, увезти его по подъездной дороге и избавиться от него. Зак смог бы забыть о своих долгах за адвокатские услуги и вдобавок получил бы от меня три тысячи. А я бы отомстил… — Он снова посмотрел на Сэм, потом на Чарли. — Когда выяснилось, что вашего отца нет, я пытался остановить Зака, но он…

— Мы в курсе, что он сделал. — Голос Сэм от напряжения был еле слышен.

Мейсон снова закрыл лицо. Он заплакал.

Чарли слушала его сухие рыдания и хотела врезать ему в горло.

— Я готов был взять на себя вину за вашу маму, — сказал Мейсон. — Я говорил об этом в лесу. Раз пять говорил, не меньше. Вы обе меня слышали. Я совсем не хотел, чтобы случилось что-то подобное. — Его голос снова надломился. — Когда ваша мама была убита, я будто онемел, я не мог поверить. Меня просто тошнило и трясло, и я хотел что-то сделать, но боялся Зака. Вы знаете, какой он. Мы все его боялись.

Чарли почувствовала, как в каждой ее артерии пульсирует ярость.

— Не смей говорить «мы», жалкий мудак. Никакого «мы» там не было, вернее, «мы» — это только я и Сэм. Это нас заставили выйти из дома. Нас отвели в лес под дулом дробовика. Мы боялись за свою жизнь. А ты выстрелил моей сестре в голову. Ты похоронил ее заживо. Ты позволил этому уроду бежать за мной через лес, изнасиловать меня, избить меня, забрать у меня все, абсолютно все. Это ты, Мейсон. Все это ты.

— Я пытался…

— Заткнись. — Чарли стояла над ним, сжав кулаки. — Можешь утешать себя тем, что ты пытался все это остановить, но это неправда. Ты позволил этому произойти. Ты содействовал этому. Ты стрелял. — Она замолчала на секунду, переводя дыхание. — Почему? Почему ты так поступил? Что мы тебе сделали?

— Из-за сестры, — сказала Сэм. Голос ее был мертвенно-спокойным. — Вот о какой мести он говорил. Мейсон и Захария появились у нас в тот же день, когда Кевин Митчелл, которого обвиняли в изнасиловании, вышел на свободу. Мы предполагали, что все произошло из-за долгов Кулпеппера, однако настоящей причиной стало то, что Мейсон Гекльби так разозлился, что жаждал убийства, но так трусил, что сам этого сделать не мог.

Тело Чарли налилось свинцом. Она снова прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Сестру нашел я. Она была в амбаре. Ее шея… — Мейсон покачал головой. — Она мучилась из-за того, что этот ублюдок сделал с ней. Она не вылезала из кровати. Все время плакала. Вы не представляете, каково это — быть настолько бесполезным, беспомощным. Я хотел, чтобы кто-то понес наказание. Кто-то должен был быть наказан за это.

— И поэтому ты пришел за моим отцом? — Чарли почувствовала, как уже ставшая привычной вибрация в руках прошла выше, в грудную клетку. — Ты пришел сюда, чтобы убить моего отца, и ты…

— Прости меня. — Мейсон снова начал плакать. — Прости меня.

Чарли хотелось его пнуть.

— Нечего здесь реветь. Ты выстрелил моей сестре в голову.

— Это получилось случайно.

— Какая разница! — заорала Чарли. — Ты выстрелил в нее! Ты похоронил ее заживо!

Сэм вытянула руку. Она не дала Чарли встать над Мейсоном и начать колотить его, как это делал Бен.

Бен.

Чарли посмотрела на мужа. Он сидел на полу спиной к стене. Запачканные кровью очки криво умостились на носу. Он гнул свои пальцы, чтобы из ран вытекло больше крови.

— Почему Расти выписывал чеки сыну Захарии Кулпеппера? — спросила Сэм.

Чарли была так поражена, что не смогла выговорить свой вопрос.

— Номера чеков, — пояснила Сэм. — Двенадцать чеков в год на двадцать восемь лет и четыре месяца — в сумме триста сорок чеков.

— А это и есть номер последнего чека, — вспомнила Чарли.

— Именно, — подтвердила Сэм. — И мы видели баланс. Начали с одного миллиона, правильно? — Она обращалась к Мейсону.

Тот медленно и неохотно кивнул. Сэм продолжила:

— Если начать с миллиона и вычитать две тысячи долларов ежемесячно в течение двадцати восьми с лишним лет, останется примерно триста двадцать тысяч долларов. Все стало складываться, когда ты сказал, что у твоих родителей были деньги. Тогда, в восемьдесят девятом году, ни у кого в Пайквилле не было такого состояния и в особенности такого влияния. Они обменяли твою свободу на миллион долларов. Тогда это было очень много. Больше, чем Кулпеппер мог увидеть за свою укоротившуюся жизнь. Он обменял своего мертвого брата на нерожденного сына.

Мейсон поднял на нее глаза. Медленно кивнул.

— Какую роль играл в этом мой отец? Это он организовал сделку между тобой и Кулпеппером?

— Нет.

— А как тогда? — потребовала ответа Сэм.

Мейсон повернулся набок. Оперся на руки. Сел спиной к двери. Малярный скотч, который Расти наклеил на стекло, изображал подобие молнии над его головой.

— Я ничего об этом не знал.

Бен сурово посмотрел на Мейсона.