Хорошая я. Плохая я

Джун ждет нас на парковке возле лифта, она еще раз заверяет меня, что тебя я не увижу, камеры для арестованных находятся в другом крыле здания. Пурпурный шрам на моей руке начинает пульсировать, когда мы поднимаемся на лифте, тайный привет от тебя, ты посылаешь мне сигнал, что находишься поблизости. Мы входим в комнату, такое впечатление, что стены недавно выкрасили. В кремовый цвет. Что они сделают с нашим домом, мама, там одной покраской не отделаешься. Саския спрашивает, где туалет, мы с Майком садимся. В комнате четыре стула, сиденья мягкие, обивка темно-зеленого цвета. Я присаживаюсь на самый край, мне не хочется ни к чему прикасаться. Вообще ни к чему. Напряжение нарастает, как будто, когда мы вошли в здание, включили рубильник. Внутри меня.

Джун предлагает мне воды, советует сходить в туалет, пока есть время, но я не доверяю своим ногам, выдержат ли они. Дышать, главное – дышать. Дама, которую я раньше не видела, просовывает голову в комнату и говорит:

– Еще пять минут, ждем судью.

Я вытираю ладони о брюки, чувствую бедром тяжесть камня Саскии. Мне бы остаться одной, тогда я могла бы пересчитать свои шрамы. Майк говорит, что я молодчина, что все будет хорошо. Как хочется ему верить, но китайская рыбка в животе опять трепыхается, предвещая совсем иное. Я пытаюсь мысленно найти свое безопасное место, залезть в дупло дерева, но, когда добираюсь до опушки, его там не оказывается. Срубили и унесли как улику. Саския возвращается, следом за ней и та женщина:

– Джун, судья прибыл.

– Хорошо. Ну, Милли, нам пора.

Майк встает, я тоже, хотя совсем не готова. Ты полагаешь, что я должна быть готова, я ведь считала дни, но кто-то, может, ты, прокрался в комнату и привязал к моим лодыжкам мешки с песком. А ТЫ ДУМАЛА, ЧТО Я ОБЛЕГЧУ ТЕБЕ ЗАДАЧУ, ЭННИ? Я не слушаю тебя, нет, нельзя тебя слушать. Все, что нужно сделать, это ответить на вопросы. Ответь на них. Я иду за Джун к двери. Саския с Майком сжимают мне плечи, когда прохожу мимо, один с одной стороны, другая с другой. Я останавливаюсь, достаю камень из кармана, показываю. Саския отворачивается, ее глаза полны слез. Майк говорит:

– Мы будем ждать тебя, Милли.

Путь из комнаты ожидания в зал суда короток. Моя левая ноздря начинает хлюпать, сейчас пойдет кровь. Надо бы попросить бумажных салфеток, еще есть возможность, но не выдавить ни звука. Берегу голос для заседания. Мы делаем остановку перед большими деревянными дверьми.

– Они вызовут, когда будут готовы, – говорит Джун.

Я кладу камень в карман, она пытается развлечь меня разговором:

– У тебя ведь день рождения скоро, да?

Сладостное шестнадцатилетие. Не хочу об этом думать, поэтому не обращаю внимания на Джун, закрываю глаза и открываю снова, только когда слышу шум открывающейся двери. Судебный пристав выходит и кивком приглашает нас.

– Ты молодчина, Милли, сделай глубокий вдох. Готова? Пошли, – говорит Джун.

Перешептывание присяжных не в состоянии заглушить звук наших шагов. Отчетливый. Резкий. Джун ведет меня к месту, которое находится справа от большой белой ширмы. Стул развернут к судье и присяжным, палача не видно. Как только я сажусь, Джун отходит и занимает место возле двери, через которую мы вошли. Хлюпанье в носу прекращается, но сердце начинает брыкаться. Устраивает бешеную скачку у меня в груди. Я смотрю на судью, на нем парик кремового цвета, он располагается справа от меня на возвышении, занят разговором с мужчиной в мантии – наверное, адвокатом. Мужчина шепчет что-то, судья слушает и кивает. Прямо передо мной сидят присяжные, я насчитала семь мужчин и пять женщин. Двенадцать пар глаз устремлены на меня, перешептывание почти прекратилось. Смотреть можно, говорил мне Тощий, но улыбаться не надо, тебя могут обвинить в том, что ты пытаешься повлиять на присяжных. Повлиять на них? Я здесь только для того, чтобы ответить на вопросы адвокатов, больше ничего.

Перед каждым присяжным на деревянных подставках лежат блокнот и ручка. Одна из присяжных, женщина в середине заднего ряда, царапает что-то в блокноте – может, тоже пишет книгу обо мне или играет в «виселицу». Чья голова болтается в петле?

Я смотрю в левую сторону, вижу обвинителей, они склонились друг к другу, что-то обсуждают. Слева от них за стойкой сидит еще один мужчина в мантии. Стул рядом с ним пуст, его глаза не отрываются от того, который беседует с судьей. Я думала, что будет стенографистка, чьи быстрые пальцы летают по клавиатуре, фиксируют каждое слово, но Джун сказала, что от стенографисток отказались несколько лет назад, заменили их системой аудиозаписи, которой управляет журналист суда.

Не хватает только тебя.

Я видела план здания суда, поэтому примерно представляю, где ты находишься. Дальше, за адвокатами, гораздо левее. Я не закрываю глаза, это выглядело бы глупо, но прислушиваюсь изо всех сил, ловлю любой шорох, который может исходить от тебя. Вслушиваюсь. Звук твоего дыхания, я хорошо его знаю. Или как ты закуриваешь сигарету с ментолом, слегка покашливая. Но нет, я не слышу тебя.