Хорошая я. Плохая я

Ее ногти впиваются в мою руку, розовые когти, смутно различимые под водой. Идеальный маникюр, ее гордость и отрада, оставляет на моей коже овальные вмятины. Тренер приближается к нам, миссис Хэвел тоже. Я переворачиваю каноэ, ее голова выскакивает из воды. Буря эмоций. Палитра чувств пробегает по ее лицу. Сначала паника. Страх. Затем облегчение, что жива. Последней проступает ярость. Я наслаждаюсь каждым из этих чувств. Она заглатывает воздух, ее грудь вздымается, она смотрит на меня.

– Ты, сука! – говорит она. – Миссис Хэвел, мисс!

Тренер дует в свисток, велит нам заканчивать и меняться местами: кто тренировался с каноэ, отрабатывает спасение утопающего, и наоборот.

– Миссис Хэвел!

– Чего тебе так приспичило, Фиби, не можешь подождать?

Клондин с Иззи подплывают к нам, их внимание привлекает лицо Фиби. Бледное. Искаженное. Ртом хватает воздух. Такое впечатление, будто ее легкие сейчас взорвутся. Задыхается.

– Что случилось? – спрашивает Иззи.

– Я чуть не утонула, вот что случилось, – отвечает она, не сводя с меня глаз. Белки глаз немного покраснели от хлорки.

– Вот истеричка, – посмеивается Иззи.

– Пошла ты, Из, все вы пошли на фиг.

Она отталкивается от каноэ, плывет к лесенке, возле которой стоит миссис Хэвел, и вылезает из воды. Кожа покрыта мурашками. Они появляются от холода, а также по другим причинам. Она прикладывает руку к горлу, чтобы удостовериться, что может дышать. Уж не знаю, что она говорит миссис Хэвел, но та разрешает ей покинуть бассейн, освобождает от занятия.

В своих письмах к Сэму она упоминала меня – в ней есть что-то такое, что мне не нравится, написала она. Что именно, спросил Сэм. Не знаю, какая-то она странная или вроде того, не могу объяснить.

Или вроде того, Фиби.

В конце урока, когда я отвожу каноэ на мелководье, правую руку начинает саднить. Следы от ее четырех пальцев как отпечаток ее страха. Укрывшись от посторонних глаз в кабинке, фотографирую свою руку на телефон. Сувенир на память.

25

Весь следующий день в школе я была начеку, понятно же, что Фиби не станет откладывать свою месть в долгий ящик. Зуб за зуб. Игра в кошки- мышки. Вопрос времени.

Мы не договаривались, но все же я пошла повидать МК и, как только вошла к ней в класс, сразу ощутила словно песок в глазах. Они сухие. Даже пощелкивают, когда моргаю. Я плохо сплю, меня гложет мысль, что через два дня выступать в суде. Я не знаю, как проходят слушания. Майк сказал, что они с Джун общаются каждый день, но мне перед четвергом следует думать только о себе и как можно лучше высыпаться. Мне бы тоже хотелось высыпаться, но стоит закрыть глаза, как вижу девять маленьких крошек, они плачут, зовут меня, просят помочь.

Я сказала МК, что мы с Майком должны будем уладить одно небольшое дело, поэтому меня не будет в четверг и в пятницу. «Надеюсь, ничего серьезного?» – спросила она.

Нет, просто нужно перерезать пуповину.

Это следовало сделать много лет назад. Чтобы избежать интоксикации.

Я раздеваюсь, собираюсь принять душ перед сном и по-прежнему слышу твой голос, воображаю, как ты стоишь, поджидаешь меня возле зала заседаний и подбрасываешь монетку. Орел или решка. Сувенирная монетка, которую ты заказала, когда мы ездили в Уэльс, на приморский курорт, не в отпуск, а чтобы исследовать новый район, как ты выразилась. Новые охотничьи угодья, так следовало понимать. Когда я вышла в туалет, ты попросила мужчину за стойкой проштамповать обе стороны монеты одинаково. Если выпадет орел – мы играем, если решка – нет, объявила ты, когда мы вернулись домой. Потребовались месяцы, чтобы я догадалась, что орел с обеих сторон. Ты всегда выигрывала, каждый раз. Но теперь не тебе судить, а человеку в парике. И с ним еще двенадцати. На этот раз не ты будешь выносить приговор. Они.

Я не расслышала, как она открыла дверь в ванную, потому что намыливала голову шампунем и пыталась заглушить твой голос. Она отдергивает занавеску. Я успеваю прикрыть ребра ладонями, спрятать шрамы, но на грудь и лобок рук не хватает. Вспышка фотокамеры на телефоне, она добивается своего.

– Получишь сполна за то, что хотела меня утопить, сучка.

Я обертываю занавеску вокруг тела, опасаясь, что она будет ее срывать, но она этого не делает. Спрашивает, как я развлекаюсь в свободное время. Я молчу. Тогда она говорит: «Не думай, что я ничего не знаю про твою подружку из многоэтажки».

Держись. Не подавай виду. От пара трудно дышать. Жарко.

– Что, угадала? Иззи сказала, что видела тебя с этой вонючкой, которая обычно сидит возле нашего дома. В чем дело, не можешь найти себе подружку по возрасту? Может, рассказать папе, чтобы он обсудил это с тобой во время ваших «приватных» встреч? Интересно, что он подумает, если узнает, что ты связалась с крысой из многоэтажки, да еще с малолеткой?

Ей двенадцать лет, почти тринадцать. Просто мелковата для своего возраста. И я знаю, что он подумал бы. Встревожился.