Хорошее стало плохим (ЛП)

— Не хочу, чтобы ты была такой. Красива, как гребаный персик, но, как я уже сказал, для меня это не имеет большого значения. То, что происходит, это мое личное гребаное дело, и тебе не о чем беспокоиться, кроме той части, где ты продолжаешь притворяться моей девушкой.

— Думаю, мне действительно стоит об этом побеспокоиться, — медленно сказала я, осматривая байкерское убежище в поисках любого брата Берсеркера, который мог подслушивать, — Если это связано с моей ложью в клубе.

Он фыркнул. — Давай начистоту, у меня много своего собственное дерьмо, но я все еще вице-президент этого гребаного клуба, и единственная причина, по которой я не копаюсь в вашем грязном белье — оно такого ранга, что я чую его гребаный запах за милю, поэтому ты мне нужен. Жнец может купиться на этот широко раскрытый голубой взгляд, но я вижу твое второе лицо, Харли, и я знаю, что тебе есть что скрывать, как и мне.

Я поджала губы, но оказалась между молотом и наковальней. Он, конечно, спас меня от этих засранцев-байкеров, но при этом он уже неразрывно связал нас вместе. Если бы я хотела победить МК, мне пришлось бы согласиться с его планом. И в каком-то смысле мне было выгодно иметь защиту вице-президента, особенно без необходимости брать его член.

— Итак, к чему этот концерт? Мы притворяемся вместе перед братьями? Я тебя прикрываю, они спрашивают, где ты был?

— Звучит почти правильно, — согласился он, когда ему принесли пиво, и горячие крылышки рухнули на стол между нами. Он смотрел, как я накидываюсь на курицу, и его глаза светились юмором, — Я не доверяю тебе, Харли, но я должен. Облажаешься со мной, и я выпотрошу тебя тем же ножом, которым, как они утверждают, убили моего кузена. Ты понимаешь меня?

Я говорила с набитым цыпленком ртом, отрывая кусок мяса от кости. — Если ты выпотрошишь меня, тебе придется заплатить Падшим. Я бы сказала, это плюс-минус год или два, если ты коснешься волоса на моей гребаной голове, они проведут десятилетие, держа тебя на грани смерти, ежедневно пытая тебя за то, что ты причинил боль их принцессе.

— Несомненно, — он легко согласился, засовывая целое крыло в рот, а затем обсасывая чистые кости между зубами.

— Итак, это то же самое. Мне нужно прикрытие, это ты.

Он моргал, глядя на меня, затем его глаза метнулись к двери, которая открылась на звук хихиканья женщины. Его улыбка растянулась на его лице, как будто ее дергали за нитку, когда он перевел взгляд с новичков на меня.

— Сделано.

Через две секунды я поняла, почему он улыбался, и мне не понравилось, что он знал достаточно, чтобы довольствовать моим предстоящим дискомфортом.

— Харли, детка! — воскликнула Лейкен, бросившись в кабинку рядом со мной, крепко обхватив руками мою шею.

Я закрыла глаза и стиснула зубы от воспоминаний, ощущение их ран на мне было так похоже на ощущение Крикета, сомкнувшегося на мне сверху, его пистолет скользил и охлаждал мое бедро по кромке моих трусиков и под…

— Рад тебя видеть, брат, — голос Дэннера прервал мое смятение, и я увидела, как он наклонился вперед, чтобы обнять Рэта в мужественном рукопожатии.

— Не могу поверить, что ты не рассказала мне о Рэте, — громко прошептала Лейкен, все еще обнимая меня, но уже более свободно, — Ты трахалась с ним, пока была с Крикетом?

— Лейкен, — рявкнул на нее Дэннер, прежде чем я успела ответить, — Господи, женщина, ты когда-нибудь собиралась подумать, прежде чем говорить?

Было странно слышать, как Дэннер говорит в байкерских сокращениях, и это было слишком настолько, что вызывало покалывание возбуждения, простреливающее мне между ног.

Боже, он выглядел как ходячий секс в этой кожаной куртке.

Я снова сосредоточилась на Лейкен, которая выглядела должным образом наказанной, и похлопала ее по руке, прежде чем стянуть ее с себя. — Не упоминай об этом снова, детка. Но, если хочешь поговорить о сюрпризах, когда ты переспала с этим парнем? Как его зовут?

Рэт плохо скрывал свой хохот за кашлем, и я бросила на него настороженный взгляд, потому что, похоже, он слишком много знал о моей истории с Дэннером.

Лейкен взяла одно из моих крыльев и сказала. — Харли-Роуз, это мой мужчина, Лев.

— Лев, — подумала я, — Как ты раздобыла его?

— Когда он начал разведку, он был чернильным девственником, так что мальчишки отвели его в магазин Джилли и заставили его сделать наколку. Он не принимал ни таблеток, ни уколов, чтобы притупить боль, и выбрал огромного рычащего льва над его сердцем, заключенным в заросли этих роз и шипов, — мечтательно вздохнула Лейкен, пересказывая историю, совершенно не подозревая о моей неестественной неподвижности рядом с ней, — Это в сочетании с тем фактом, что он пришел с улицы с железными шарами, чтобы сразу стать Жнецом и чтобы его взяли в качестве прихвостня около двух лет назад, не имея никакого отношения к клубу вообще, ну, ребята решили, что у него хватило смелости, понимаешь?