Хорошее стало плохим (ЛП)

Это была зверская речь, и одна из самых длинных, которую я когда-либо произносил, но непрекращающийся гнев, заставляющий мою кровь застывать в жилах, делал невозможным заботу о вздрагиваниях боли, которые ударили Гарро, как хлыст. Лулу выглядела так, словно была готова сама меня выпороть, но Кинг, казалось, был поражен сильнее всех. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, которые выдавали тот факт, как свеж он был, новобранец Падших, а не посвященный брат по оружию. Только человек без крови на руках мог так смотреть на полицейского, как маленький мальчик, который боготворил копа по соседству.

Я смотрел, как он встрепенулся, и его челюсти тикали, словно бомба, которая вот-вот взорвется. Я лениво подумал, на кого он злится больше. На меня, за то, что я был прав, или на себя самого, за то, что он согласен с моей правдой.

— Если ты еще раз выкинешь подобное ему в лицо, мне все равно, завтра это случится или через двадцать лет, я лично отрежу тебе яйца, Дэннер.

Я отвел взгляд от Гарро и увидел Лулу, наклонившуюся вперед, оскалив маленькие зубы, байкера, сложенного как Барби, бросающего угрозы полицейскому. Этот образ должен был быть забавным, но не был. Не потому, что я мог видеть свирепость в ее глазах, читать сдерживаемую ярость в ее теле и боль на ее губах, от которой они смешно искривлялись в уголках. Я задел нерв не только ее мужчине, но и ей. В конце концов, он попал в тюрьму после того, как убил человека, который выстрелил в грудь маленькой девочке Лулу во время бандитской разборки, которая вспыхнула возле чертовой церкви.

Я засунул большие пальцы в карманы брюк и поднял бровь, глядя на нее. Я не мог дать ей понять, никому из них, как сильно я неохотно восхищался ими, их мужеством и убежденностью, тем, как они соединялись в одну чертовски прекрасную семью.

Я старался не проводить слишком много времени рядом с семьей Гарро, потому что каждый раз, когда я это делал, мой моральный компас выходил из строя перед лицом их магнетизма.

— Они еще не закончили с ней, — вежливо сказал я ей.

Она моргнула, потом спрятала когти и вздернула подбородок, как сопливая принцесса, которой ее вырастили. — Отлично. Мы просто подождем здесь, пока вы не закончите ее допрашивать.

Она потянула Гарро за руку, и, бросив последний злобный взгляд в мою сторону, он последовал за ней, уже вытаскивая свой телефон, чтобы сообщить братьям новости или приказать им взять оружие. К счастью, Крикет был уже мертв, потому что ущерб, который Гарро нанес бы ему, узнав о масштабах его преступлений… скажем так, смерть от ножа была чертовски менее болезненной.

Кинг задержался на секунду, глядя на меня тем задумчивым взглядом, которому он научился еще в детстве. — Что ты еще здесь делаешь? Иди и убедись, что эти ублюдки не трахаются с ней.

Я встретился с ним взглядом, когда тепло ослабило дюжину узлов, завязанных в моей груди. Даже после стольких лет и всей вражды мне было приятно знать, что этот ребенок все еще верит в меня, хотя бы немного.

Я коротко кивнул ему, затем повернулся, бросив подавляющий взгляд на нервного новобранца, дежурившего за стойкой регистрации, когда я вышел из переднего КПЗ (камера предварительного заключения), поднялся по лестнице и направился в заднюю часть, где находились комнаты для допросов.

Они не трахались с Харли, когда я ушел. Я поговорил с двумя следователями, объяснил им, что дело не в том, чтобы убить члена Падших, а в том, чтобы помочь давней жертве справиться с ее шоком и ужасом после того, как она отобрала чью-то жизнь.

Они достали меня, в частности потому, что я не дал им возможности не делать этого.

Но как только я увидел Тимоти Гусмана, я понял, что в мое отсутствие все пошло к чертям.

Он доказал мою правоту, сразу же заявив:

— Ты должен привести ее, сынок.

Жар пробежал от основания моего позвоночника вверх по шее, и мне пришлось физически сдерживать ярость, чтобы не задушить мужчину рядом со мной.

Я сделал три глубоких вдоха, прежде чем столкнулся с куском дерьма средних лет, которого должен был называть своим начальником.

— Во-первых, я не ваш сын, сержант Гусман. Не буду повторяться, — я сделал паузу, ожидая, что он подтвердит это кратким кивком, — Во-вторых, я уже сказал вам однажды, сказал, черт возьми, двадцать раз, нет.

— Ты не можешь просто сказать «нет», — сказал он сквозь зубы, хлопнув мясистой рукой по выступу перед односторонним зеркалом, направленным в комнату для допросов, в которой сейчас сидела Харли-Роуз, — Это официальное дело, а я твой босс, Дэннер. Это вам не будка для свиданий в гребаной кофейне.

Я уставился на мешок с дерьмом ростом пять футов три дюйма, который формально руководил отрядом специального назначения объединенных сил провинции. Он был разносчиком бумаг, придурком, который не понял бы полевой работы, даже если пуля попала бы ему в задницу.

— И я ни хрена не предлагал. Я говорил вам, что ни при каких гребаных условиях я не буду вовлекать жертву жестокого обращения и бандитизма в свое расследование.