Хорошее время

— Каждый вечер в десять. Мы обсуждаем прошедший день и то, что мы чувствуем, прежде чем планировать наши наряды на следующий день.

— Он какой-то угрюмый по телефону, — продолжаю я, игнорируя Кэнона. — Может, быть мужем для него слишком тяжело. Я надеюсь убедить его стать моим парнем, мне просто нужен второй шанс.

— Как много ты знаешь о Винсе?

— Боже, не придирайся ко мне, Кэнон. Я знаю его меньше двух недель. И признаю, что мы находимся на нижней ступени шкалы «как лучше узнать тебя», но иногда ты просто знаешь. Я имею в виду других людей, а не тебя. Ты все еще одинок, так что, очевидно, ты не испытал, каково это — просто знать.

— Иногда я встречаюсь с женщиной, с которой просто знаю, мне суждено переспать один раз, а потом никогда больше не увидеть. Это считается?

— Что-то вроде того. — Я морщу нос, пока думаю об этом. — Я не из тех, кто разбирается в этом, но, похоже, ты, по крайней мере, понимаешь концепцию. Но не волнуйся, я не верила в вечность, пока не встретила Винса, так что для тебя все еще есть надежда. Раньше я верила, что любовь длится от одного до десяти лет, но Винс изменил это. Он заставил меня поверить, что «навсегда» стоит того, чтобы рискнуть.

Кэнон смотрит на меня через стол, с задумчивым выражением лица.

— Позвольте мне рассказать тебе несколько вещей о Винсе Росси.

Глава 29

В итоге я решаю, что сотня коробок сырного крекера — уже чересчур. Это ложь. Я бы купила сотню коробок, но в магазине было всего шестьдесят семь коробок «Чиз-Итс», поэтому решила, что шестидесяти семи недостаточно, чтобы наполнить ванну, и было бы невежливо уничтожить весь запас «Чиз-Итс», когда у какой-нибудь другой девушки тоже, возможно, кризис. Но мне нужна одна из этих коробок. Поэтому, чтобы не способствовать дефициту крекеров с сырным вкусом, я ограничила свою покупку тремя штуками.

Сейчас они стоят в ряд на краю моей ванны. По одной упаковке оригинального сыра, особо поджаренного сыра и белого сыра чеддер. Что касается меня, то я лежу в ванне, полностью одетая. В ванне нет воды, но это все равно очень успокаивает, как объятия. Подушка помогает, как и одеяло. Диван, по общему признанию, был бы более удобным, но он не обладает такой успокаивающей привлекательностью, как ванна. Ванна похожа на гнездо, где я могу спрятаться, размышляя о своей жизни.

Я знаю, это странно, но наполнять ванну крекерами было бы еще более странно, так что это уже победа, потому что мне действительно она нужна. К черту Кэрол и ее эфирные масла.

Оказывается, Винс в некотором роде благодетель. Оказывается, стриптизерши — это не хобби, помогать людям — его хобби. Я считала, что он немного плохой мальчик — адвокат, владеющий стриптиз-клубом. Сексуальный негодяй.

Но это не так. Он совершенство, вот кто он такой. Мой муж-благодетель. Я знаю, знаю. Сколько добра мог бы сделать владелец стриптиз-клуба-слэш-адвокат?

Много.

Он входит в совет директоров трех местных благотворительных организаций.

Его юридическая фирма за четыре года сделала больше бесплатных консультаций, чем любая другая юридическая фирма в Неваде.

Он направляет каждый доллар прибыли от клуба на стипендии для сотрудников. Все они: танцоры, бармены, официанты. Любой, кто хочет получить образование, получает его. На самом деле, каждый сотрудник нанимается с пониманием того, что он воспользуется этим преимуществом и будет двигаться дальше. Что это ступенька, а не карьера.

Так что да, я думаю, попытка научиться танцевать на шесте была не такой уж впечатляющей и, возможно, оскорбительной.

И мы уже знаем, что самое большое мое волонтерство — вернуть тележку с продуктами в место ее хранения.

Мой муж так далек от меня.

В чем настоящая проблема? Он сам мне ничего этого не рассказывал, я все это услышала от Кэнона.

Почему бы ему не рассказать мне все эти хорошие вещи о себе? Почему бы ему не поделиться этим? Вот что колет. Мы проговорили всю неделю. Разговаривали, ели, разговаривали, играли в игры, разговаривали и трахались.

Но скольким он на самом деле делился? Как много он открыл? Я думала, это было много. Мы говорили о его маме, о том, как он рос в Вегасе, и о многом другом. Мы поговорили о том, где он учился в школе, и о его увлечениях. Мы специально говорили о стриптиз-клубе, и он никогда не поправлял меня, когда я называла это хобби.

Он прислал мне документы об аннулировании брака, не поговорив со мной об этом.

Он не сказал, что любит меня в ответ.

Но потом я напоминаю себе о том, как он вел себя, что заставлял меня чувствовать. Его действия говорили мне, что он заботится обо мне. Что я ему интересна, что я ему нравлюсь. Он проводил со мной каждый божий день вплоть до своей деловой поездки — и это был не просто секс. Это было так далеко от простого секса. Может быть, он еще не готов признать, что любит меня, но он уже на верном пути. Я уверена в этом. В основном уверена. Достаточно ли уверена?