Хороши в постели

Я послушно позволила ему отвести меня к лифту, к выходу, усадить в машину. По пути он взял из автомата холодную банку кока-колы. Я схватилась за нее, не спрашивая разрешения, и высосала всю до дна. Он ни слова не сказал, даже когда я громко рыгнула. Доктор заехал в магазин и вышел с бутылкой воды и апельсиновым мороженым.

– Спасибо, ты так добр, – пробормотала я.

Выпив воду, я принялась обсасывать мороженое.

– Я пытался дозвониться до тебя, – сказал доктор. – Домой и на работу.

– Я очень занята, – заученно озвучила я.

– Джой уже дома?

Я отрицательно помотала головой. Доктор бросил на меня внимательный взгляд.

– Ты в порядке?

– В делах, – снова прохрипела я.

У меня очень болела грудь. Глянув на себя, я даже не удивилась, увидев два пятна от молока ниже темного v-образного пятна пота от ключиц.

– Чем ты занимаешься? – поинтересовался доктор.

Я сжала губы. Сказать по правде, я не планировала диалог дальше фразы про «занята». На светофоре он всмотрелся в мое лицо.

– Ты себя хорошо чувствуешь?

Я безразлично пожала плечами. Машина позади нас сигналили, но он не сдвинулся с места.

– Кэнни, – ласково протянул доктор.

По моей щеке скатилась одинокая слеза. Он протянул руку, чтобы смахнуть ее. Я шарахнулась прочь, как от огня.

– Нет! – взвизгнула я. – Не прикасайся ко мне!

– Кэнни, боже мой, в чем дело?

Я снова затрясла головой, уставившись в колени, где таяли остатки мороженого. Некоторое время мы ехали в тишине, машина урчала, прохладный воздух из кондиционера обдувал мои ноги и плечи. На следующем светофоре доктор снова заговорил:

– Как там Нифкин? Не забыл еще то, чему я его учил? – Он коротко глянул на меня. – Помнишь, мы тебя навещали?

Я кивнула.

– Я не сумасшедшая, – произнесла я.

Но я не была до конца уверена, что это не так. Знали ли сумасшедшие люди, что они сумасшедшие? Или они думали, что они совершенно нормальные, все время совершая безумные поступки, бродя грязными в разваливающихся кроссовках, с немытой головой, переполненные такой яростью, что, казалось, сейчас взорвутся?

Мы проехали еще несколько кварталов в тишине. Я не могла придумать, что сказать, что делать дальше. Я не знала, какие вопросы задать ему. В голове словно шумело статическое электричество.

– Куда мы едем? – наконец сообразила я. – Мне нужно домой. Или в больницу. Мне нужно вернуться.

Мы снова остановились на красный свет.

– Ты работаешь? – Доктор постукивал по рулевому колесу. – Я не видел твоих статей…

Прошло так много времени с тех пор, как я вела с кем-либо подобную нормальную беседу на вечеринке с коктейлями, что мне потребовалось некоторое время, чтобы правильно подобрать слова.

– Я в отпуске.

– Ты правильно питаешься? – Я поймала косой взгляд в темноте. – Или лучше спросить, ты вообще что-нибудь ешь?

Я пожала плечами:

– Это трудно. С ребенком. С Джой. Я хожу в больницу к ней два раза в день, готовлю дом к ее приезду… много хожу пешком.

– Это я вижу, – сказал он.

Еще несколько кварталов тишины, еще один красный светофор.

– Я думал о тебе, – вдруг сказал доктор. – Надеялся, ты зайдешь или позвонишь…

– Ну я и зашла.

– Я думал, мы могли бы сходить в кино или в ту закусочную.

Это прозвучало так странно, что я чуть не рассмеялась. Было ли время, когда я ходила в кино, ужинать в ресторане? Было ли время, когда мои мысли полностью не занимал ребенок и ярость?

– Куда ты шла, когда потерялась?

– Просто гуляла, – совсем тихо ответила я. – Просто гуляла.

Доктор лишь покачал головой и не стал дальше расспрашивать.

– Позволь, я приглашу тебя в гости. Приготовлю тебе ужин.

Я серьезно обдумала, перекатывая в голове его слова.

– Ты живешь близко к больнице?

– Ближе, чем ты. Я отвезу тебя сразу, как захочешь.

Я сдалась, коротко кивнув.

Я молчала, когда мы поднимались на лифте на шестнадцатый этаж, молчала, пока он отпирал дверь, извинялся за беспорядок, спрашивал, люблю ли я все еще цыпленка и надо ли мне кому-нибудь позвонить.

Я кивнула на цыпленка, покрутила головой на предложение телефона и двинулась вдоль гостиной, водя пальцем по корешкам его книг, рассматривая семейные фотографии, но ничего не видя.

Доктор исчез на кухне, затем появился со стопкой сложенных вещей: пушистым белым полотенцем, парой спортивных штанов и футболкой, миниатюрными кусками мыла и бутылочками шампуня из отеля в Нью-Йорке.

– Не хочешь пока освежиться? – предложил он.

Ванна оказалась просторной и чистой. Я сняла футболку, затем шорты, вяло попыталась вспомнить, когда они были чистыми. По виду и запаху, очень давно. Я свернула их, потом еще раз, а потом решила, что к черту все, и выбросила шорты в мусорное ведро. Я долго стояла под водой с закрытыми глазами и не думала ни о чем, кроме ощущения воды на моем лице. «Найтись, – повторяла я себе. – Постарайся, чтобы тебя нашли».

Когда я вышла из душа, одетая, с подсушенными полотенцем волосами, доктор ставил еду на стол.

– С возвращением, – сказал он, улыбаясь мне. – Надеюсь, еда тебе понравится.

На столе стоял салат, маленькая жареная курица, блюдо с картофельными оладьями. Я уже много лет не видела, чтобы кто-нибудь подавал их не на Хануку.