Хороши в постели

– Очень необычно, – заметил доктор Кей, глядя на красные цифры на дисплее. – Вы похудели на три с половиной килограмма.

– Не могу есть, – тупо сказала я.

– То есть вы едите меньше, – уточнил доктор.

– То есть каждый раз, когда я кладу что-то в рот, меня рвет.

Он пристально посмотрел на меня, затем снова на весы. Цифры не изменились.

– Пойдемте в мой кабинет.

На манеже все те же: я в кресле, он за столом, на столе моя медицинская карта, которая все прибавляла в толщине. Доктор еще больше загорел и даже, наверное, похудел, белый халат казался великоватым.

– Большинство пациентов набирают вес перед тем, как начинают принимать сибутрамин, – сказал он. – Напоследок отрываются. Так что, как уже сказал, ваш случай необычен.

– Кое-что произошло.

Опять пристальный взгляд.

– Очередная статья?

– Отец Брюса умер. Брюс, мой парень… бывший парень. Его отец умер в прошлом месяце.

Доктор Кей опустил взгляд на свои руки, перевел его на папку и, наконец, снова на меня.

– Соболезную.

– И он позвонил мне… и сказал… и попросил прийти на похороны… но он не позволил мне остаться. Не позволил остаться с ним. Он был в таком ужасном… и это было так грустно… И раввин говорил, как отец Брюса ходил в магазины игрушек, и я чувствую себя так паршиво…

Я заморгала, с трудом сдерживая слезы. Не говоря ни слова, доктор Кей протянул мне коробку салфеток. Он снял очки и прижал два пальца к переносице.

– Я плохой человек, – прорыдала я.

Доктор ответил мне ласковым взглядом.

– Почему? Потому что вы с ним порвали? Глупости. Откуда вы могли знать, что такое случится?

– Нет, – покачала я головой. – Я понимаю, что не могла знать. Но сейчас, это как… я хочу только его поддержать, быть рядом и любить его, а он мне не позволяет, и я чувствую себя такой… одинокой…

Доктор вздохнул:

– Тяжело, когда все заканчивается. Даже если никто не умирает, даже если вы расстаетесь максимально мирно и никто в этом не виноват. Даже если это вы принимаете это решение. Не бывает легко. Всегда больно.

– Мне просто кажется, что я страшно ошиблась. Не продумала все до конца. Считала, что знаю, каково мне будет в разлуке с ним. Но оказалось – нет. Я не могу. Я даже не представляла, как это на самом деле. И я только и делаю, что скучаю по нему…

Я тяжело сглотнула, подавившись очередным рыданием. Я не могла этого объяснить – что всю свою жизнь ждала парня, который меня поймет, который поймет мою боль. Думала, что знала, что такое боль, но теперь понимала: мне еще никогда не было так больно.

Я плакала, а доктор смотрел в стену над моей головой. Затем он открыл ящик стола, достал блокнот и начал писать.

– Я выбываю из программы?

– Нет, – ответил доктор. – И есть вам, конечно, придется. Но я думаю, что было бы неплохо кое с кем пообщаться.

– О нет! – воскликнула я. – Никаких психотерапевтов.

Он криво ухмыльнулся:

– Мне кажется или я слышу нотки антипатии?

– Я ничего не имею против терапии, просто знаю, что не поможет. Трезво смотрю на ситуацию. Я совершила огромную ошибку. Я не была уверена, что любила его достаточно сильно, а теперь я знаю, что люблю, а его отец умер, и Брюс меня больше не любит.

Я выпрямилась и вытерла лицо.

– Но я все еще хочу участвовать. Чтобы хоть что-то в жизни меня порадовало. Я хочу чувствовать, что я делаю что-то правильно.

Доктор снова усадил меня на стол для осмотра, его руки нежно касались моей спины и рук, пока он обвязывал кусок резиновой трубки вокруг моего бицепса и велел сжать кулак. Я отвернулась, когда он ввел иглу – так умело, что я едва почувствовала укол. Мы оба смотрели, как пробирка наполняется кровью. Мне стало интересно, о чем доктор думает.

– Почти готово, – тихо сказал он, прежде чем ловко вынуть иглу и прижать кусок ваты к ранке.

– А конфетку дадут? – пошутила я.

Доктор протянул мне пластырь и листок бумаги, на котором написал два имени и два номера телефона.

– Возьмите, – настоял доктор Кей. – И, Кэнни, вам нужно поесть. Если не сможете, обязательно позвоните нам. Я все-таки настоятельно прошу, свяжитесь с одним из этих специалистов.

– Вы и правда думаете, что с моими габаритами пара дней голодовки меня убьет?

– Это очень вредно, – серьезно сказал он. – И может оказать неблагоприятное влияние на метаболизм. Я предлагаю начать с чего-нибудь легкого… тосты, банан, напитки без газа.

Когда мы вышли в коридор, доктор протянул мне толстенную стопку бумаг.

– И продолжайте тренировки, – произнес он. – Они помогают почувствовать себя лучше.

– Говорите как моя мама, – фыркнула я, засовывая все в сумочку.

– И, Кэнни? – Доктор придержал меня за локоть. – Постарайтесь не принимать все так близко к сердцу.

– Я понимаю, – кивнула я. – Просто хочется, чтобы все было по-другому.

– Все будет хорошо, – твердо сказал он. – И…

Его голос затих, на лице появилось смущение.

– Вы помните, что назвали себя плохим человеком?

– Ой, – теперь смутилась я. – Простите. Я, бывает, перегибаю с мелодрамой…

– Нет, нет, все в порядке. Я просто имел в виду… хотел сказать вам…

Двери лифта открылись, люди в нем уставились на меня. Я посмотрела на доктора и отступила назад.