Хорошие люди

— Они давно пошли, я раньше хотел роман написать про наркотики, и потом, когда все это вышло на поверхность, стало обыденностью, банальной обыденностью, я понял, что трагедия, о которой хотел писать, не зависит от того, укололся ты или не укололся, она все равно есть. И в основном это трагедия художника.

— Ну-у, не всегда.

— Я поясняю специально: есть отдельная личность, которая утверждает себя, и ей есть что утвердить. Люди сбиваются на обочину потому, что они не могут в отдельности, они в отдельности никто и ничто, все-таки это надо признать. А вот какой-нибудь Буковски способен так жить — слушать Шостаковича и бухать литрами.

— Быть самодостаточным — это важно, конечно…

— Вот, самодостаточным. То есть самодостаточной личностью. То есть трагедия между самодостаточной личностью и несамодостаточностью общества.

— Это характер, надо родиться таким.

— Характер вырабатывается со временем.

— Не уверен…

— С талантом надо родиться!

— У кого-то сильный характер, у кого-то слабый. А талант… понятно… Я думаю, талант у всех есть, у кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей.

— Я не знаю, я в эту абстрактную теорию плохо верю. Все говорят, что любой человек гений, но не в каждом это проявляется. Да, с этим не поспоришь…

— Не обязательно гений, но талантливый в какой-то своей области.

— Если он просто хороший человек уже талант, если на то пошло.

— Согласен. Просто не каждый способен реализоваться в соответствии со своими талантами. У нас же все подвержено моде. Вдруг модным становится фигурное катание, и всех детей отдают коньками дружно резать лед. А у ребенка, может быть, другие наклонности.

— Я всегда был против вот этих вот мод, причем мода — математическое слово, это среднеарифметическое, нечто распространенное. То, что сейчас мы наблюдаем в массе, — это и есть собственно мода. Я не любил ее никогда, категорически не переносил. Я не думаю, что это хорошо, просто есть такой факт в моей биографии.

— Но мода и вкус формируются, на них можно повлиять. Вот телевидение же повлияло на то, что фигурное катание стало модным. Не было, не было модным, и вдруг широкая акция ба-бах! Почему бы не сделать так же модным читать?

— Не знаю, мне всегда казалось, что делать можно многое, но есть какие-то вещи, которые даются свыше. Надо пытаться, надо стараться, но изначально… человек рождается с какими-то наклонностями. Один родится для того, чтобы стать придатком к компьютеру, для этого тоже нужны способности, а другой родится, чтобы человеком попытаться стать. Человеком, который нивелируется, стирается в истории научно-технической революции, в истории научно-технического прогресса и вообще всяческого массового оболванивания. Вот политик придет, какой-нибудь горлопан, начинает орать, и все ему верят, потому что он их удовлетворяет. Человек начитанный, культурный не будет верить пустым обещаниям. Характер ли, вкус или чутье, но с этим нужно родиться. Вот с таким нонконформизмом. А нонконформизм — болезнь разума. А когда возникает болезнь разума? Когда люди начинают верить политикам: все верят — и я поверю. Потому что так принято, так модно, и я буду так делать. А вот поперек течения плыть — для этого нужна сила. Вот Буковски… могучий был старик! Хорошо, пусть он исписался, пусть стал комичен, но все равно он сам пришел к такому образу жизни. Поначалу-то он был настоящий, сильный. Потом только скептиком сделался, больным, разрушенным человеком…

— Кстати, о беременных… Смотри, на столбе объявление: «Курсы для беременных». И еще: «Бэби-йога». А рядом стоит такая довольная жизнью толстушка! Тоже беременная, нет?

— Просто такая пышка.

— Эх, это беременность навсегда. Беременность на всю жизнь.

— Да ладно, фигура такая. Не очень редкая в наше время фигура.

Момент неизбежности

— В поэзии, в ней есть какой-то момент неизбежности. В прозе как бы его нет, такого момента. Все от тебя зависит, от твоего соизволения. Будешь ты писать или не будешь — все равно ты решаешь. Все равно наступает момент, если принять эту природную склонность, — и ты пишешь. Другое дело, что ты или развиваешься, или не развиваешься параллельно моменту озарения, будущему событию. Это уже от твоих способностей зависит, от таланта. Да?

— Возможно. А как у тебя родятся стихи? Что сначала появляется?

— Внутренняя работа. Я нашел у Заболоцкого очень хорошую формулу: «Не позволяй душе лениться».

— Ну, это известная строчка…

— Да, она известная, конечно. Но в свое время я для себя сделал открытие, что поэзия — это все-таки работа души.

— Нет-нет, понятно, что работа души. А что сначала появляется? У меня, например, вдруг возникает одна строчка, прицепится ко мне, и уже никуда от нее не деться. И эта строчка тащит за собой все стихотворение. Или неожиданно возникает рифма. А между рифмами некие ассоциации, какое-то смысловое пространство, которое постепенно реализуется, оформляется в слова.