Хорошие люди

— Итак, Шурочка, мама и папа! — торжественным голосом почал Вениамин, но не закончил — в саду появилась Ольга.

Ольга была в белоснежном костюме, в туфлях на высоком каблуке, которые делали ее стройную фигуру еще более стройной и привлекательной; голубые Ольгины глаза с удивлением смотрели на Станислава. Было что-то пугающее в красоте Ольги Барабановой. Она стояла в тени молоденького дуба; тени и солнечные пятна играли у нее на лице, на белоснежном костюме, на оголенных руках…

— По какому случаю праздник? — спросила она.

— Ты пришла вовремя, — ответил Вениамин. — Ты…

Но ему снова пришлось оборвать свою фразу, потому что сестра продолжала говорить:

— Здравствуй, Стасик…

— Здравствуй, Оля.

— На обед, Оленька? Замечательно. Садись с нами, выпей.

— Обязательно выпью — минеральной воды, если есть.

— Теперь слушайте новость, — сказал Вениамин. Он сунул руку в карман — и на свет появилось уже знакомое Станиславу письмо. — Только внимательно слушайте. Я получил известие о том, что меня повысили в должности…

— Неужели? — воскликнула Софья Николаевна.

Шура смотрела на мужа широко открытыми глазами.

— Теперь я заведующий отделом промышленности и строительства горкома партии, — объявил Вениамин.

— Здорово! — воскликнула Шурочка. — Венечка, поздравляю!

— А кем ты был? — спросил Геннадий Егорович.

— Инструктором, — ответила Софья Николаевна за сына. — У тебя, Гена, девичья память!

— Поздравляю, Веня, — сказала Ольга. — Ты растешь, как…

— …тесто на дрожжах, — сказал Геннадий Егорович.

— Продолжай в том же духе, — напутствовала сына Софья Николаевна. — Я думаю, что у тебя хватит энергии для того, чтобы подняться еще выше.

— Я не карьерист, — сказал Вениамин. — Но все же давайте по этому поводу выпьем еще. Стас, тебе в рюмку или в стакан?

Услышав эти слова, Станислав мрачно взглянул на друга. Вениамин подмигнул ему, пододвинул к нему рюмку и тут же вернулся к теме, которая не была исчерпана до конца.

— В связи с вышеизложенным, должен сообщить, что мне необходимо срочно лететь в Учкент. — Вениамин смотрел теперь на жену взглядом провинившегося школьника.

— Как! — воскликнула Шурочка. — Мы только приехали!

— Выдумал, — сурово сказала Софья Николаевна. — Тогда Шурочка с детьми пусть погостит еще, — Софья Николаевна вздохнула. — Только я все равно не понимаю, почему такая спешка.

— Нет, — сказала Шурочка. — Я тоже поеду…

— Еще чего! — Софья Николаевна начала медленно вставать из-за стола.

— Я вас потом провожу, — сказал Станислав.

— Да-да, Шурочка, ты за меня не волнуйся, — Вениамин обнял жену за плечи.

— Надо привыкать, — сказала Геннадий Егорович наставительным тоном. — Теперь у твоего мужа и командировки будут, и все такое…

— Уже, — ответила на это Шурочка. — Он уже в партшколу ездит…

— Ну, вот видишь… — Геннадий Егорович тоже поднялся из-за стола. — Пойду попиликаю, что ли…

Когда старики ушли, за столом некоторое время царила пауза. Ольга задумчиво вертела в руке стакан с водой, Шурочка наводила на столе порядок, Вениамин пытался прикурить сигарету, но спички все время гасли. Станислав делал вид, что внимательно рассматривает узор на скатерти.

— Какие великие события происходят, — сказала Ольга Вениамину. — А мы тут тихо-мирно живем, без потрясений…

— Все-таки, наверно, в больнице работать очень трудно? — спросила Шурочка. — Веня, подай мне вон то блюдце…

— В любой работе есть свои сложности.

— Веня, помоги мне, — снова попросила Шурочка. — Возьми этот стул, пошли…

— Давай я помогу! — сказала Ольга.

Шурочка поспешно возразила:

— Нет-нет, не надо!

Теперь, когда они с Ольгой остались одни, Станислав нашел фразу, посредством которой можно было не только поддержать разговор, но и пустить его по другому руслу. До последней минуты Станислав не знал, о чем говорить. С самого начала он чувствовал себя не в своей тарелке, потому что и слева, и справа от него, и напротив сидели Барабановы и вели речь о своих барабановских делах. Он был один среди хороших знакомых, но — чужих людей. Хмель, на который он рассчитывал, не помог обрести уверенность, быстро выветрился, и наступил миг, когда Станислав снова онемел. Он слушал разговор Барабановых и наблюдал за Ольгой в те минуты, когда был уверен, что никто не смотрит на него.

Теперь, когда Шурочка увела Вениамина, Станислав сказал:

— Тебе не кажется, Оля, что у Вени очень хитрая жена?

— Добрая жена, — ответила Ольга.

— Она нарочно оставила нас одних.

— Да, разумеется, — последовал неожиданный ответ. — По той же причине и все остальные ушли…

Станислав окончательно успокоился. Услышав слова Ольги, он вспомнил вдруг, что уже в далекие времена юности Ольга была лишена предрассудков.

— Ты молодец, — сказал он.

— Я врач. Мне нужно уметь говорить правду.

— По-моему, врачам чаще приходится лгать.

— Приходится, но только в исключительных случаях. Чаще всего мы говорим больному то, что он хочет услышать от нас и что помогает иногда лучше всяких лекарств. Ложь разная бывает…

— Пожалуй, — согласился Станислав. — А бывает наоборот? Может человек заболеть, если ему сказать правду?

— Смотря какая правда. Человек может умереть даже от положительных эмоций.