Хорошие люди

— Я не рассчитал… — Станиславу не очень понравился смех Тамары Акимовны, но уже через минуту, получив возможность хорошо видеть ее лицо, он успокоился; лицо женщины, как обычно, излучало доброту, и было бы грех обижаться на Тамару Акимовну за ее веселость. Собственно, ничего особенного не произошло.

Станислав сказал:

— Обмывали мою первую зарплату.

— Твой друг сказал уже. А я подумала: если это обязательно было нужно, взяли бы да пришли ко мне. Я бы закуски вам хорошей приготовила, у меня соленые грибочки есть.

— Вы шутите, наверно?

— Почему же? Если это обязательно надо — обмывать первую зарплату… А твой товарищ — кто он такой? Я в селе не всех знаю…

— Венька Барабанов. Станочник, как и я. Хороший человек.

— Если хороший, тогда не страшно.

Тамара Акимовна незаметно собирала на стол, водрузила в центре самовар.

— Голова болит?

— Страшно.

— Вот видишь. Похмелишься?

Станислав по-прежнему не мог решить, шутит Тамара Акимовна или говорит всерьез. По ее улыбке можно было сделать вывод, что она разыгрывает его, но ее глаза свидетельствовали об обратном.

— Я теперь, — честно признался Станислав, — буду за километр обходить все питейные заведения.

— И правильно сделаешь.

— Вениамин сказал, что так положено — обмывать получку…

— Есть много вещей, Станислав, которые нам положено делать, но мы не делаем их. Не каждый может, например, вырастить сына, посадить дерево и написать книгу. Нам положено беречь свое здоровье, но мы не всегда думаем об этом… Пей чай. Нам или всегда некогда, или просто лень.

Станислав с жадностью сделал большой глоток, обжегся, но испытал все же приятное ощущение, когда горечь и сухость ушли изо рта.

— Я дурак.

— Не казнись! Ты уже наказан. Главное, что все теперь позади. И теперь ты знаешь, что к чему.

— Знаю… Тамара Акимовна, у вас часы есть?

— Сейчас два часа.

— Ночи?! — ужаснулся Станислав и добавил тихо: — Конечно, ночи… — Он посмотрел на окно, словно хотел лишний раз убедиться в том, что на дворе ночь. — Мне нужно шагать.

— Куда?

— Домой, куда же еще… Отец, наверно, думает, что я снова сбежал. По всему свету ищет…

— Не ищет. Варвара Петровна присылала Юру… Я ему сказала, что ты ночуешь у меня.

Станиславу нравилось сидеть в этой уютной комнате, беседовать с Тамарой Акимовной, Пить чай с вареньем. Станислав не сразу даже вспомнил о том, что ему надо добираться до Вахтомино. Вспомнив об этом, он почувствовал, что ему совсем не хочется уходить отсюда.

Тамара Акимовна словно читала его мысли. Она сказала:

— До завтра, впрочем, еще далеко, поэтому спокойно пей чай и ложись спать.

— А отец?

— Я ж говорю: Юра прибегал. И вообще все всё знают. Успокойся. — Она повторила: — Все позади. Я надеюсь, что Клавдий Сергеевич тебя не тронет.

— Пусть только попробует.

Станиславу было легко разговаривать с Тамарой Акимовной. К концу беседы с ней он уже воспринимал эту женщину так же просто, как, скажем, Веньку Барабанова. Тамара Акимовна могла бы стать хорошим другом.

— Может, я все же пойду? Я вас стесню…

— Не выдумывай! Ложись и спи. Тебе утром в первую смену? Вот и спи. Скоро вставать…

Ночь продолжалась.

Станислав лег спать на той же самой кровати, на которой он обнаружил себя после пьянки с Вениамином Барабановым в железнодорожном буфете. Лежал и долго не мог уснуть, стараясь вспомнить, что было после того, как они покинули буфет. Но ничего вспомнить не мог, кроме ярко-красных губ Марины, которые что-то втолковывали ему, втолковывали, втолковывали…

В восемь часов утра Станислав стоял у станка и хмуро смотрел на груду заготовок, которые надо было обработать до обеденного перерыва.

— Настраиваешься?

Это был сменный мастер Вадим Кирьянович Рожков. Он улыбался, но — странное дело! — улыбка не могла смягчить серьезного выражения его глаз.

— Настраиваюсь вот, — ответил Станислав.

— Трудно, наверно?

— Почему вы так думаете?

— Ну как же… После праздника первой зарплаты… Да? Село у нас маленькое…

Станислав удивился: как быстро распространяются вести!

— Село маленькое, — повторил Рожков. — Чего бы ни случилось, все становится известно. Может, тебе сегодня лучше отдохнуть, а, Стас?

— Почему?

— Работать трудно будет.

Станислав пожал плечами.

— Это не работа. Это пустяк. И я не люблю отдыхать…

— Ну, смотри…

Рожков — высокий, сутулый — пошел по цеху, и Станислав Вахтомин смотрел мастеру в спину, стараясь справиться с угрызениями совести, которые снова дали знать о себе. Вздохнув, Станислав нагнулся и взял в руки первую заготовку из тех, которые надо было до обеда пропустить через рейсмус.