Хорошие люди

Почему память подарила ему этот кусочек прошлого? Неужели по ассоциации? Но Станиславу и раньше приходилось выпивать, и никогда он не вспоминал те годы… далекие и милые… И Оленьку Барабанову не вспоминал, которая такая хорошая девушка, и вдруг… вышла замуж… Как хорошо. Такое ощущение, словно горячая кровь несет тепло в голову… Ах ты, Людмила Обухова!.. Ах-х, ты!.. Ну ничего, все это пустяки; мы еще поговорим с тобой… Ах-х, Людмила… и Оленька, такая серьезная девочку… Странное явление: здесь Оленька и там Оленька… Там, Оленька, которая вышла замуж, а здесь Оленька, мать которой вышла замуж за рецидивиста… Какая пара… Карамель!.. Как одно дополняет другое, прошлое и настоящее, и везде… нет, не везде… и все с ним связаны… по рукам и ногам… с Вахтоминым… Все его знают… Надо же, какое совпадение! И он тоже всех знает вдоль и поперек, но никто его не любит… и никогда не любил. И Оля Барабанова не любила, и Людмила Обухова, хоть Людмила и… нет, хоть Оля Барабанова думала, что он женился на Людмиле, а он думал, что она… первая вышла замуж… Людмила Обухова с ребенком, с девочкой… такая умная девочка… Людмила… и ее рецидивист, который приехал… Приехал?! Кто?! Тот самый Костя, который в колонии? Приехал?!

Станислав вздрогнул, услышав новую мысль. Нет, мысль была не новая, он только по-новому воспринял ее. Как же так? Людмила — официальная жена Станислава. Она тоже Вахтомина! Она давно не Обухова!.. Почему же какой-то проходимец приезжает и отбирает у Станислава жену?.. Какое он имеет право? А закон?..

— Девушка, счет!..

— Минуточку…

Нет, в самом деле, есть же какие-то законы, должен же быть какой-то порядок во всей этой истории? Мало ли когда и с кем Людмила была близка? А? Станиславу нет дела до ее прошлого, он никогда не… он не любит копаться в… он не злопамятный… Но… где же справедливость? Почему какой-то рецидивист приходит в чужой дом и отнимает чужую жену?.. И почему никто не возмущается?.. Не зовут милицию?.. Почему все молчат, как будто так и надо?.. Этого нельзя допустить!.. Станислав должен принять самые экстер… экстре… самые срочные меры… Самые решительные!..

— Девушка! Рассчитаться…

— С вас пять сорок пять…

Зачем столько ступеней на этой лестнице? Маленькое здание — и столько ступенек… Архитектурные излишества…

— Такси!.. Мне в микрорайон… Знаете, да? Дом такой… кирпичный, красный… около детсада…

Дом на месте. Дом никуда не исчез, хоть и стал совсем, совсем, совсем незнакомый… В нем другой папа… Второй… Сейчас мы посмотрим на этого папу! Скажем ему два теплых слова… или три… Папа!.. Приехал, нарисовался! А где ты раньше был, бандюга… где ты был, когда Людмила одна куковала? А?..

— Стасик, посмотри на себя! Ты весь белый… Стасик!..

— Так это и есть твой муж, Люська? Хорош… А ну-ка, фраер, бери ноги в руки и…

— Ага! Рецидивист!.. Папа!.. Тебя кто звал сюда?.. Сидел бы да сидел!.. А здесь тебе делать…

— Костя, не надо!

Людмила это закричала или кто-то другой? Неожиданно Станислав почувствовал сильную боль под глазом и в ту же минуту увидел, как бросились ему в лицо ступеньки лестницы; он вытянул руки, чтобы ухватиться за перила, но не успел, упал. Хотел вскочить на ноги, но рука не послушалась, а сильная боль снова уложила его лицом на холодный цемент…

Время остановилось.

Потом он увидел людей в белых халатах, увидел над собой лицо незнакомой женщины, которая участливо спросила: «Как вы себя чувствуете?» Он хотел поинтересоваться, что это за комната и как он сюда попал, но не смог произнести ни слова.

— Лежите спокойно, — сказала женщина в белом. — У вас сломана челюсть. И рука.

Станислав хотел воскликнуть: «Не может этого быть!», и снова ему не удалось раскрыть рот. Но, услышав свое мычание, он вдруг все вспомнил. Почти все. Он ощутил себя разбитым и подавленным — ему казалось теперь, что он совершил такое огромное преступление, за которое не прощают. Но Станислав не мог бы точно сказать о том, какое именно преступление он совершил.

На другой день пришла Людмила. Внешне она выглядела так, как если бы ничего, абсолютно ничего не произошло.

— Ты пришел совсем, совсем пьяный, громко кричал, ломал дверь… Костя вышел, а ты его оскорбил. Он тебя легонько толкнул… Ты на нас не сердишься, Стасенька?..

Когда Людмила ушла, Станислав знаками попросил у медсестры листок бумаги и написал: «Не пускайте сюда эту женщину!» Медсестра удивленно изогнула бровь:

— Она же ваша жена.

«Бывшая» — написал Станислав.

Приехал Вениамин.

— Стас, Стас, неужели это правда? — Пожалуй, Станислав впервые видел на лице друга какое-то выражение — это было выражение недоверчивости. — Людмила такая замечательная женшина! Почему ты мне никогда не говорил об этом человеке?.. Почему ты женился, если знал?..

Станислав молчал. Ответить Вениамину он не мог, писать записку — не хотел. Слишком много слов надо было написать, чтобы ответить на вопросы друга.

— Встанешь на ноги — и мы набьем кое-кому морду, — сказал Вениамин очень серьезно. — Твоя жена сказала, что он тебя легонько толкнул. Но я-то вижу, что он тебе сломал челюсть.