Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства

Когда выяснилось, что риск шизофрении и аутизма возрастает пропорционально возрасту отца (но не матери) ребенка, стало понятно, что в развитии болезни, скорее всего, виновны некие мутации, поскольку жизненный запас яйцеклеток формируется у женщины еще при появлении на свет, а сперма у мужчины вырабатывается на протяжении всей жизни, за счет постоянного деления клеток, и этот процесс не застрахован от ошибок[921],[922]. Но, как показывают новые исследования, риск зависит не от того возраста, в котором отец зачал данного ребенка, а от возраста зачатия его первенца[923],[924]. У мужчин, поздно обзаводящихся семьей, имеются какие-то отличия, повышающие риск развития шизофрении у ребенка. Как бы то ни было, 75 % новых мутаций эмбрион получает от отца, и на них приходится от 10 до 20 % случаев шизофрении у детей возрастных отцов.

Лавина новых фактов обнажает слабые места сложившихся представлений. Согласно механистической модели, мозг состоит из отдельных контуров с конкретными функциями, а значит, существуют конкретные болезни, которые можно определить по конкретной идентифицируемой патологии мозга, имеющей конкретные генетические причины. Эта модель предполагает, что нормальный мозг конструируется нормальным геномом, а отклонения в мозге обусловлены отклонениями в генах. Но многие аллели, влияющие на риск болезни, сами по себе нормальны, и многие из них влияют не на одно расстройство, а на несколько. Эволюционный взгляд требует посмотреть глубже, осознать органическую сложность и искать причины расстройств не только в механизмах, но и в издержках и компромиссах, порождающих заведомую предрасположенность.

Вместо того чтобы искать неполадки и причины болезни у отдельных людей, можно задаться вопросом, почему предрасположенность в принципе существует у всех представителей нашего вида. Многие американские читатели этой книги наверняка помнят характерный бостонский акцент и взрывы гомерического хохота ведущих замечательной радиопередачи Car Talk – братьев-автомехаников Клика и Кляка, которые по словесному описанию проблемы диагностировали, что случилось с автомобилем.

Звонившие подкидывали загадки одна другой мудренее. Вот Салли из Далласа, у которой «моррис» не желает заводиться после поездки по жаре. Сперва Клик и Кляк ставят диагноз – воздушная пробка. Потом они описывают механизм возникновения проблемы: топливный насос перегоняет только жидкость, поэтому, когда бензин в нагревшемся топливопроводе превращается в пар, машина перестает заводиться до тех пор, пока бензин не остынет. Затем Клик и Кляк объясняют с инженерных позиций, в чем заключается конструктивный недостаток данной модели автомобилей, из-за которого именно они часто страдают таким недугом: у «моррисов» этого года выпуска топливопровод проходит рядом с выпускным коллектором, собирающим горячие выхлопные газы, что и способствует образованию воздушных пробок. И напоследок автомеханики рассказывают, почему воздушные пробки в принципе могут возникать у любой машины с карбюраторным двигателем. Когда-то давно, еще подростком, я услышал, как наш сосед – инженер-автомеханик рассказывал о борьбе с потенциальными воздушными пробками. «Ну если это просто перегрев, что ж там такого неразрешимого?» – вмешался я. «Да? Над двигателем, знаешь ли, горячо. Куда прикажешь девать топливный насос и карбюратор?» – отбрил меня сосед. Человеку, который много лет искал способы минимизировать проблему, неохота было тратить время на сопливого мальчишку, не понимавшего, что возникновение воздушных пробок обусловлено особенностями внутреннего устройства автомобиля и с наскока с ними не справиться.

Может быть, шизофрения, аутизм и биполярное расстройство объясняются существованием аналогичных заведомо слабых мест в человеческой психике? Если да, то генетические вариации, влияющие на риск заболевания, имеют такое же опосредованное отношение к причинам развития этих заболеваний, как конструктивные различия в моделях автомобилей – к частоте возникновения воздушных пробок. Эволюционный подход предполагает искать заведомо слабые места в информационно-обрабатывающих системах мозга.

Эволюционная генетика тяжелых расстройств

Страдающие шизофренией или аутизмом заводят намного меньше детей, чем их братья и сестры, у которых эти заболевания не проявились, причем сокращение потомства характерно больше для мужчин, чем для женщин[925],[926]. У сестер шизофреников и аутистов число детей немного превышает средние показатели, – видимо, в качестве компенсации, – но у братьев детей меньше[927]. Так что отбраковка путем естественного отбора должна получаться довольно существенной.