Хорошие. Плохие. Нормальные

Почему-то Саня стал мне ближе. Теперь, когда Саня уже не кажется таким недосягаемо хорошим, таким идеальным, он стал мне ближе. Мне его жалко, и я немного радуюсь, что не во мне одной есть плохое, в нем тоже есть слабость и нечестность. …Вот мы, все трое, Тупой, Балда и Маргинал, мы вообще нормальные? У меня в прошлом кое-что есть, Маратик — игрок, Саня спал с женой отца: грани нормальности заиграли новыми красками.

…Я сказала в утешение Сане, что плохие и хорошие люди остались в прошлом, современные люди не плохие и не хорошие, они амбивалентные, как мы.

— …Кажется, я из вас самый хороший, амбивалентные мои… А вот бизнес жалко, перспективы и все такое… — цинично сказал Маратик. — Тупой, может, вернешься? Может, черт с ней, с женой отца?

— Так я же не из-за этого уехал. Это меня вообще не волнует. Отец ведь тоже сделал генетический анализ.

Маратик вздохнул:

— У Тупого способность строить причинно-следственные связи, как у суслика. И он очаровательно ведет беседу. Я уже ничего не понимаю.

Но нам не удалось понять: Саня ушел в туалетик и не вернулся. Не вернулся к нам, зачем-то направился в лавку — хотел побыть один? — и заснул в кресле, в зеленом. До меня очередь не дошла, вот и хорошо!..

ДЖОРДЖ ЭЛИОТ. СМЕШНОЕ И СМЕРТЬ

Цитата дня:

Мы, смертные мужчины и женщины, глотаем много разочарований между завтраком и ужином, прячем слезы, бледнеем, но в ответ на расспросы говорим: «Так, пустяки!» Нам помогает гордость, и гордость — прекрасное чувство, если оно побуждает нас прятать собственную боль, а не причинять боль другим.

«Мидлмарч»

Под утро мы с Маратиком поняли, как перехитрить врачей. Как удостовериться, что мы генетические близнецы. Написать открытку. Врачи не скажут Маратику, кто его донор, но после трансплантации он может попросить врача передать донору открытку. Так можно, и даже так принято. Врач проверит, чтобы на открытке не было адреса и телефона, и никаких указаний на конкретного человека. Если мы сейчас напишем открытку, я пойму, что это Маратик.

Но где нам взять открытку посреди ночи? И даже днем негде, ведь книжные магазины закрыты.

Маратик нашел открытку, которую я купила у старушенции, псевдоподруги Довлатова, старую открытку «8 Марта». Врачи удивятся — какой странный пациент, приволок для донора старую исписанную открытку. Но другой у нас не было.

Маратик написал на открытке: «Спасибо за жизнь, Балда!» Крупными буквами «Спасибо за жизнь» и незаметно, под лепестком розы, «Балда». По-моему, слишком пафосно, было бы лучше «Привет, у меня все хорошо». Иногда он бывает сентиментальным.

Я проснулась от крика «Вот сука!». Надо мной стоял Саня, кричал:

— Вот сука, сбежал!..

— Он здесь, он же не идиот, — сказала я.

Маратика не было.

Нигде не было, ни на диване, ни в туалетике, ни в лавке. Маратик исчез.

Через час я впала в истерику. Сидела, пришитая ужасом к дивану. Вещи собраны. Такси заказано. Маратика нет.

Теперь уже совершенно ясно: Маратик идиот. Он решил сбежать. Ему страшно делать операцию.

На самом деле, операция — это очень страшно! Сначала Маратика будут обследовать. Затем, за десять дней до операции, положат в бокс и начнут делать химию. Ему будут убивать костный мозг, чтобы на его место заселить новые клетки. Маратик будет там в полной изоляции. Если бы не эпидемия, мы могли бы прийти к нему. Мы были бы в масках, перчатках и защитных халатах.

Но сейчас, в эпидемию, никого не пустят. Маратик будет один, когда он так нуждается в нас… или в любых других людях. Лежать в боксе одному и знать, что один случайный вирус может убить, — это очень страшно, как будто ты вышел на дорогу умирания.

Первые несколько недель после трансплантации самые опасные: все старые клетки убиты химией, а как себя поведут новые, неизвестно. В какой-то день он может почувствовать себя лучше и обрадоваться. На следующий день ему может стать хуже или совсем плохо. Он будет думать, что это конец, он умирает, ничего не вышло. Может быть, так и есть, а может быть, это временное ухудшение. Маратик не будет этого знать. Все это время с ним будут только врачи, не мама и не мы. Это ад с непредсказуемыми результатами: лежать в одиночестве, не зная — тебе временно стало хуже или ты умираешь.

В интернете написано «выздоровление в восьмидесяти процентах случаев», но может быть, пройдешь ад и попадешь в двадцать процентов. Маратик решил, что лучше сбежать, и будь что будет.

— Очень на него похоже, — сказал Саня.