Хорошие. Плохие. Нормальные

Саня, молчаливый молчун, молчал-молчал, и мы принялись гадать: «Саня, ты киллер?», «Ты содержишь бордель?», «Ты педофил?».

— Неужели ты… — в ужасе произнес Маратик, — ты… один раз обманул игровой автомат?

И тут случилось невероятное. Саня сказал:

— Я скажу, но это реально очень плохое.

Наверное, Саня, как и я, все это время думал: вот мы втроем, на диванной вечеринке, но Маратик завтра уйдет и может не вернуться. Мы оба думали про смерть, как она близко. Встреча со смертью приводит к изменению мировоззрения, или к катарсису, или к необычным поступкам. Когда Призрак грядущего Рождества показал Скруджу его похороны, Скрудж пережил катарсис и из скупца превратился в доброго щедрого человека. Ничем другим я не могу объяснить то, что Саня решил нам рассказать.

Ну, еще тем, что его, очевидно, это очень мучило. И тем, что даже Сане иногда нужно рассказать. У Фрейда есть такой термин — «желание открыться»: что-то заставляет нас открыться другому человеку, хотя мы спокойно могли бы хранить этот секрет. И ночь, ночь и свечи придают всему какой-то иной смысл, к тому же Саня выпил один почти всю бутылку вина.

— Я скажу, скажу, — повторил Саня.

— Ну, говори, — поддержал Маратик.

— Я скажу.

Саня так мрачно молчал, что Маратику стало его жаль.

— Ладно, мы верим, что ты негодяй, можешь и дальше молчать.

— Я с ней спал. Я с ней спал!..

— Ух ты… Зачет. Это посильней, чем мелочь из буфета тырить.

Я не поняла, с кем Саня спал, но Маратик смотрел на меня с выражением «я же говорил» и «среди нас есть люди, которые разбираются в человеческой природе, и это не ты», и я поняла. Ну, вау! С женой отца! Маратик и правда сразу же сказал: просто так МГИМО не бросают, там что-то есть, например Саня спал с женой своего отца. Я тогда засмеялась: «Фу, какой пошлый сериальный ход». Дешевый сериальный ход оказался правдой, а я ничего не понимаю в человеческой природе… по крайней мере, в Саниной природе.

— Я боролся, — горестно сказал Саня.

— С кем? Если хочешь, расскажи, тебе станет легче, — предложил Маратик.

Маратик думает, что Саня сможет рассказать о своих чувствах? Саня не умеет говорить о чувствах, уж я-то знаю…

Я сама могу рассказать, я хорошо представляю себе, как молодая скучающая хищница украдкой кидает на Саню страстные взгляды. Как она его соблазнила. Саня не понимал, что происходит, боролся с собой, а когда она его соблазнила, все смешалось в его бедной голове. Она испугалась, что их связь может в любую минуту открыться, и отправила его домой. …Саня заплатил за ее скуку своей будущей жизнью, своими планами, всем… Сто раз читали. Вернее, смотрели, в сериалах.

Я сказала:

— Забудь. Все знают, что к сексуальной стороне жизни вообще не применяются моральные оценки, там только инстинкты. А за инстинкты мы не отвечаем.

На самом деле я не знаю, отвечаем ли мы за инстинкты. Может, да, а может быть, и нет. Я просто хотела его утешить. Поддержать, и все такое. Разве друзья затем, чтобы важно кивнуть «да, ты плохо поступил»? Чтобы быстренько начать тебя осуждать, если тебе и так плохо? Друзья должны быть на твоей стороне. Они должны сказать «я и сам такой же» или «я тебя понимаю». Лучший выбор «я и сам такой же», тогда ты подумаешь, что не все потеряно.

Маратик, очевидно, считает так же. Сказал, что все это фигня и надо забыть, у него самого был похожий случай. Вот только у Маратика не могло быть «похожего случая», у него нет отца. Он просто жалеет Саню. Странно, что именно сегодня, когда Саня должен жалеть Маратика, Маратик всю ночь жалеет Саню.

— Ты друг, — сказал Саня.

Почему только Маратик друг, а я? Мужская солидарность?

— Я друг, — подтвердил Маратик. — Друг понимает, что ты можешь случайно переспать с женой отца, хотеть чипсов, жрать восьмой пирожок, друг не врет… Я фыркнула, и Маратик мгновенно взвился:

— …Что я тебе соврал?! Конкретно, что?..

Хм… конкретно ничего, но, если взять картину в общем… Говорил, что решил больше не играть, — врал. Говорил, что будет рано вставать, делать зарядку, есть морковку вместо чипсов, — врал. И всегда это заканчивалось одинаково: я просила прощения за то, что не так его поняла.

— …Как с кем я боролся? С собой, — застенчиво сказал Саня. — Я же нормальный человек.

Боролся с собой?.. Значит, Саня был влюблен. И сейчас влюблен. Бедный Саня, его мучает совесть за то, что влюбился в жену отца. Саня отрастил себе такую совесть, что она его очень больно мучает. …И… и как же я?

Саня больше не мой герой. И не герой советского романа. Тимуровцы не влюбляются в жену отца. Мальчик из «Честного слова» не мчится тайком на свидание в съемную квартиру. Если «Тимур и его команда» влюбляется в жену отца, то немедленно бежит, не дав любви осуществиться, и на бегу становится еще лучше. Герой советского романа уж если хороший, то хороший. А Саня нет… Переспать с женой отца, пусть даже один раз или два, пусть от злости, в знак протеста, — это и правда не очень… Кажется, Саня уже не самый хороший человек на свете…