Хороший братец – мертвый братец

Тут у меня не выдержали нервы. Я поняла, что он дразнит меня, насмехается. Хорошо, если бы только насмехался… Он играл со мной в поддавки – потому и демонстративно отказывался подняться во весь рост. Дескать, и без того справлюсь. Он играл со мной, как черт с младенцем. Нет, скорее, как кот с мышкой. Поиграет-поиграет, подразнит-подразнит и сожрет. Я взбеленилась. Ах ты, чудо черноземное! Испакостил наш участок, в дом вломился – так еще и издеваешься…

– А ну, иди сюда! – заорала я. – Я тебе покажу Кувыкину мать!

И потыкала в его сторону рогатиной, чтобы он получше меня уразумел.

Кувыка уразумел и вызов принял. Он тоже направил на меня сверкающий клинок и уже не пришепетывая, а ясно и отчетливо проговорил:

– Ап чоп хых хагн…

«Раз так, то держись. Иду на вы». Именно так я перевела его высказывание. Безо всякого словаря.

Кувыка сдал немного назад, неспешно поднялся на ноги по ту сторону черты и остановился, выжидая. Он явно выбирал момент для атаки.

Я выдвинула левую ногу для лучшего упора и выставила перед собой электрошокер. Кувыка качнулся вперед, переступил через белую черту и попер на меня. (Сзади послышался какой-то неясный шум.)

Кувыка был совсем близко, как вдруг поскользнулся (значит, не зря я давеча полила пол водой!) и начал неуклюже заваливаться на бок. Он тяжело рухнул наземь, словно мешок с картошкой, и завозился, пытаясь встать в шаге от меня – в зоне действия моего снаряда.

Я с силой послала рогатину вперед. На миг что-то помешало удару – будто невидимая рука дернула электрошокер назад, но тут же отпустила, и две вязальные спицы, подключенные к напряжению в двести двадцать вольт, впились монстру под ребра.

Попала! Я ощутила, что попала, но Кувыка даже не вздрогнул. Тогда я налегла на древко, чтобы продлить действие электрического разряда.

– Что ты в него тычешь? По башке его палкой, по башке! – вскрикнула мама за моей спиной.

Я похолодела. Почему она здесь?

Должно быть, я невольно ослабила нажим на рогатину – Кувыка одним махом отбил в сторону электрошокер, не причинивший ему никакого вреда, и уперся руками в землю, чтобы встать. Я отскочила и стремительно оглянулась. Мама стояла позади меня как седая растрепанная валькирия, воздев над головой красную пластиковую мухобойку.

– Оля, я с тобой! Оленька, мы его вместе…

Провод валялся на полу. И я мгновенно сообразила, что произошло. Услышав крики, мама бросилась на помощь. Она слетела вниз по лестнице, зацепила ногой шнур электрошокера, споткнулась и в самый неподходящий момент выдернула вилку из розетки.

– Мама, вилку воткни!!! – гаркнула я, отворачиваясь к Кувыке.

– Вил-ку?

– Мама!!! Быстрее!

– Ольга, при чем тут вилка? – раздраженно проговорила мама. – Я не вижу никакой вилки.

Кувыка уже вставал.

– Штепсель!!! – проревела я благим матом. – Штепсель!!! В розетку!

– Ах, штеп-сель… Так бы сразу и сказала. Но здесь нет штепселя…

Конечно, с ее-то возрастной дальнозоркостью такую маленькую вещицу трудно отыскать и в солнечный полдень на Красной площади, не то что в темной комнате, тускло озаренной лишь двумя свечами, которые создают больше мрачных и черных теней, чем дают света.

– Оля, берегись! – взвизгнула мама за моей спиной. – Он сейчас тебя схватит!

Это я видела и без нее. Кувыка шел на нас, держа клинок в опущенной руке, как держат его опытные бойцы. Так не увидишь, как и куда он ударит. Опередить его! Я подшагнула ему навстречу и произвела довольно-таки неуклюжий выпад обесточенной и оттого почти безвредной рогатиной. Монстр неторопливо уклонился, выдернул у меня из рук древко и отбросил его в сторону. Теперь у меня не осталось никакого, даже символического оружия.

Кувыка наступал. Хрипло и прерывисто дыша (боже, как мне было страшно – не за себя!), я отступала и заслоняла маму, растопырившись, как наседка, защищающая цыплят, а сама мысленно молилась: «Только бы ее от страха не хватил удар. Только бы не инфаркт».

А что, если споткнусь и упаду на нее? Я остро ощущала, какая она хрупкая и уязвимая, моя старушка. Один сильный толчок, да что там толчок – одно непомерно сильное впечатление и…

Кувыка остановился и поднял сверкнувший в полутьме клинок. Все! Дальше отступать некуда. Я мгновенно приняла решение. Брошусь на него первая, не дожидаясь удара. Терять нечего. Я глубоко вдохнула, собираясь с силами. Вперед! Я чуть присела перед броском, но тут над моей головой промелькнула тень.

Роксай.

Он прыгнул с верхней ступеньки лестницы, пролетел над нами, почти коснувшись моих волос, и молча, как волк, врезался в Кувыку. На ноги мне брызнуло что-то теплое и липкое. Кувыка прохрипел угрожающе:

– Хагн! Хагн! Ап чоп хых хагн…

По-прежнему заслоняя собой маму, я едва повернула к ней голову и прошептала:

– Поднимайся наверх.

– А ты?

– Я с тобой…

Я чувствовала себя предательницей, потому что бросала Роксая без помощи, но главное – вывести маму с поля боя.