Хороший братец – мертвый братец

Но самой большой неожиданностью, удивившей его, было сожаление о Борисе Николаевиче. Поистине, какие чувства может испытывать человек к опрокинутой на бок хрюкающей бочке литров эдак на двести пятьдесят, обросшей железной черной щетиной? Никаких, если он не свиновод. Однако Матвей испытывал. Покойный Борис Николаевич был добродушный парень, непритязательный, покладистый, довольный жизнью и питанием и не подозревавший, что его откармливают для забоя. Случай свел его с Матвеем, их сблизили общие испытания, и Матвей печалился о том, что пропал Борис, почитай, зазря. По уму, если б его забить, мяса и сала вышло бы центнера полтора чистым весом. Может, даже больше. Мысль была не слишком справедливой по отношению к товарищу по страданиям и борьбе, герою-камикадзе, но нельзя забывать: как ни печально, но свиньи именно затем созданы, чтобы мы их резали и ели.

Матвей зажил как прежде. Иногда он строит предположения о том, что сталось с бесами. Может, спокойно живут себе в воде, на воле, питаясь раками и рыбой. Ведь описано у Пушкина, что бесы обитают в море. Так почему бы им не обосноваться в реке? Питание, правда, скудновато: живности в Бологе осталось немного.

Или, скажем, вселились они в какого-нибудь окунька… Нет, вряд ли оба в одного. Наверное, каждый нашел для себя персонального, если рыбные ресурсы позволили. Что, интересно, произойдет с рыбаком, который выловит рыбешку, инфицированную бесом? Кто попадется на крючок первым: Елизарка или Магардон? Сам-то Матвей как прежде рыбу не ловил, так и на будущее зарекся. Или еще вариант: сидят, скажем, бесы в мертвом Борисе Николаевиче, как моряки в затонувшей подлодке, ждут, собрав волю в кулак, пока раздутая туша кабана всплывет на поверхность, и тогда… Что тогда? «Да какая, блин, разница», – думает Матвей. Теперь это не его забота.

Пережив взлет на вершины власти и падение в ничтожество, в парии, он стал философом и нередко размышляет о вещах, которые доселе никогда не приходили ему в голову. Порой после лишней кружки бражки в нем разгорается романтический настрой, он вспоминает слова ветеринара о безумии и разуме, и гордится тем, что был близко знаком с первым разумным кабаном не только на нашей планете, но, вероятно, во всей Вселенной, если, конечно, доктора не занесло на повороте, а Борис Николаевич не был самым обычным, ничем не примечательным существом, по случайности столкнувшимся с представителями чужой злобной цивилизации, которую люди называют нечистой силой. Однозначного ответа нет, потому что кости Бориса Николаевича лежат на дне Бологи, занесенные донным илом, и невозможно узнать, кем он был на самом деле.

«Был ли? – думает Матвей. – Или только чудился».

Разумеется, он перебрался из хором в старый родительский дом с грязевой лужей во дворе. Весной лужа наполняется водой, в середине лета пересыхает, а осенью вновь полна грязи. Давно пора бы засыпать, но он все не соберется.

Вопреки тревожным ожиданиям Матвея, мало кто в Березовке поминает его лихом. Кроме, конечно, вдовы Мишки Дьякова и ее сестер по несчастью, лишившихся мужей. Те не устают его проклинать. Матвей на них не в обиде: понимает, что несчастным женщинам проще винить в своей горькой доле деревенского алкаша, чем Бога или судьбу. Кстати, получил он новое прозвище – Бес.

Бывший владелец супермаркета Чурбанов тоже впал в полное ничтожество, едва сводит концы с концами и стал постоянным собутыльником Матвея. О чем бы они ни беседовали, разговор рано или поздно сводится к обвинениям:

– Никогда не прощу, Бес, что ты мне жизнь сломал. Ну вот зачем тебе был нужен магазин? Ты хату в хлев превратил, а на супермаркет замахнулся.

Матвей, как прежде, оправдывается, но и нападать научился:

– Я-то при чем? Ты сам виноват – вишь как размахнулся: су-пер-мар-кет. Не выговоришь. Вот городские и отобрали. Знай, мол, меру.

Несколько раз они подрались, но со временем взаимные упреки стали застольным ритуалом, отказываться от которого ни один из них не пожелал. Как-никак напоминание о былом величии.

Недавно Матвей получил посылку. Ему ни разу в жизни ничего не присылали – даже родители, когда он служил в армии. А эта с какой вдруг радости прилетела? И от кого?

– Читать умеешь? – спросил его почтальон. – Глянь на коробке обратный адрес.

Вот оно что! Подарочек из Района. Наверняка от той ведьмы, что пыталась кабана зажилить… Матвей отнес посылку в скворечник на краю огорода, поднял доску с очком – дыра была маловата – и швырнул ящик в выгребную яму.

Дураков нет открывать посылки из Района.

Хороший братец – мертвый братец

Подумаешь, пропал… И что?! Да пусть хоть сдохнет, плакать не стану. Гришка мне не брат. Меня всегда злило, когда мама повторяла: мы одна семья… мы семья… ты должен хорошо к нему относиться… Спасибо, не требовала, чтоб я любил его по-братски. Лучше бы Гришку учила вести себя по-людски. Она не знала, как он надо мной изгалялся, когда никто не видел…