Хороший братец – мертвый братец

На мое счастье, Гришка учился не в нашей школе (папахен не стал переводить его в конце учебного года), так что днем я от него отдыхал. А потом случился ковид, всех нас перевели на удаленку, и мое счастье кончилось. Меня заперли в одной клетке с крокодилом. Я закрывался на ключ в своей комнате, выходил только вечером, когда мама и Пингвин возвращались с работы. Надо было делать уроки, но я почти все время зависал в Dead Rising 4. Тупая игра, почти никакого сюжета, зато до фига прикольного навороченного оружия, какого нет в жизни, – нажмешь спуск, и от зомби, которые бродят по улицам толпами, только кровавые ошметки летят. А можно просто давить их машинами (как тот террорист в Ницце). И я крошил, давил с остервенением. Но это только на мониторе. Будь у меня в жизни «ледяное улучшение», от которого зомбаки мгновенно замерзают и взлетают на воздух целыми стаями белых ледяных статуй, я бы заморозил Гришку, чтоб он вспорхнул, ударился о потолок и рассыпался на мелкие осколки…

А в жизни, хочешь не хочешь, приходилось время от времени выходить из убежища. Природу до сих пор еще не отменили. В первый же мой выход из убежища Гришка спер ключ, который я сдуру оставил в двери, и стал запирать меня снаружи. Я терпел, сколько было мочи, но в конце концов посылал ему эсэмэску: SOS (такой он, скотина, придумал ритуал!). На крики не реагировал. Получив послание, Гришка распахивал дверь и объявлял:

– Таможенный досмотр. – Потом спрашивал официальным тоном: Что провозите – кало или ссаки?

Дерьмо он почему-то именовал деликатно, а слово «моча» или не было ему известно, или он считал, что продукт не заслуживает эвфемизма. Всякий раз (с постоянством идиота!) сообщал прейскурант:

– Таможенная пошлина: ссаки – пять щелбанов, кало – десять. За попытку обмана – штраф десять щелбанов.

Однажды я захотел обмануть, сказал: «ссаки», и Гришка отвесил мне двадцатку – десять пошлины и десять штрафа. Он (дебил!) стоял у двери туалета, слушал: журчит или не журчит. Скучал. Развлекался как только мог. Видать, надоедают даже бесплатные порнушки, если смотреть их в режиме 24/7. Как-то он оставил дверь своей комнаты открытой, и я, проходя мимо, мельком увидел на мониторе такую мерзость, что зарекся вообще когда-либо совать нос в его логово. Я дошел до предела и был готов на все. Спасло меня только то, что Пингвина вытурили с работы под предлогом ковида, и он постоянно торчал дома. При нем Гришка немного присмирел.

А потом отменили локдаун, он вырвался на свободу и начал зависать неизвестно где. Уходил с утра будто в школу, а возвращался поздно вечером. Иногда и ночью его не было. Пингвин бушевал, мама его успокаивала:

– Чего ты хочешь, он сейчас как раз в том возрасте, когда подростки стремятся к самостоятельности…

И прочее бла-бла-бла с сайтов помощи родителям трудных подростков. Перебесится, мол, и все войдет в норму. Днем будет трудиться в поте лица в каком-нибудь банке или офисе, вечером тусоваться в приличном клубе, а еще лучше – глазеть вместе с папашей в ящик. Пингвина психологические советы не утешали.

– Боюсь, свяжется с дурной компанией, а там и до тюрьмы недалеко.

Он боялся! (Ха-ха-ха!) Да Гришка уже тысячу лет назад связался с плохими парнями. Непонятно, почему Пингвин и мама этого не заподозрили. Взрослые вообще узнают все последними. У Гришки наколки на обеих руках. Это, конечно, ничего не значит – тату есть у всех (у меня пока нет). Но по Гришкиным клеймам было видно сразу – это не тату, а именно наколки. Я однажды забыл про осторожность и спросил про татуировку на руке:

– Это у тебя что? Кальмар?

Он даже не особенно окрысился. Отвесил подзатыльник и буркнул:

– Не знаешь – не спрашивай.

Он вообще перестал меня тиранить. Нашел другие развлечения, а мелкие издевательства подкидывал время от времени просто по привычке. И даже рассказывал, чем занимался во время своих ночных отлучек. Хотелось похвастаться, а, кроме меня, никого под рукой не было. Однажды зазвал в свою комнату и показал пистолет. Я спросил:

– Зачем тебе? Ночью прохожих на улице грабить?

Он усмехнулся снисходительно, будто говорил с дошкольником:

– Я такой мелочовкой не занимаюсь. У нас дела покруче…