Хороший братец – мертвый братец

Далее дискуссия приобрела социальный оборот. Сенька утверждал, что Озерной в духе времени подался в буржуи и приватизировал озеро со всем, что в нем обитает. Так что дело не в обиде, а в экономике. Теперь Хозяин даже крохотного малька никому задарма не уступит. Оппоненты утверждали, что быть такого не может: Озерной сроду в корысти замечен не был.

И тут Сенька выкинул на стол джокер:

– А Чернобыль? А Фукусима? А дыры озоновые? А дожди кислотные? А другое всякое? Телята двухголовые рождаются. Любой свихнется…

– Ты-то чего выдюжил?

– Я школу закончил и в армии служил, – говорит Сенька. – А он сидел всю жизнь в озере и, кроме лягушек, ничего не видал. Газет не читает.

– Семен, кончай антисоветскую агитацию! – прикрикнул дядюшка и пристукнул по столу кулаком. – Налей вон лучше.

Выпили мы еще по децлу, однако Сенькин аргумент про Фукусиму, похоже, пронял оппонентов.

– Кто его знает, – сказал Володя, утирая рот ладонью. – Сейчас всякое возможно.

Сенька уже в раж вошел, махал руками и горланил:

– Пора с ним наконец разобраться.

– С ним не с ним, а разобраться надо, – буркнул Володя.

– Нельзя так, мужики, – утихомиривал их дядюшка. – Он при всем при том озеру хозяин.

– Хозяин?! – Сенька так и взвился. – А мы рыбацкое революционное восстание поднимем. Партию свергли? Свергли. Теперь и Озерного скинем.

– Скинуть не скинем, а разобраться надо, – угрюмо повторил Володя.

– Чур, хозяина не обижать! – прикрикнул на них дядька.

– Ни-ни, Петр Макарыч, не беспокойся, – сказал Володя. – Пальцем его не тронем. Поспрошаем и не более. Хотим, дескать, понять, куда рыба подевалась.

– Сейчас не советский прижим, – бушевал Семен. – У нас демократия. Пусть даст полный отчет, что и как.

– То-то я гляжу, перед тобой теперь всякий начальник отчитывается, – насмешливо сказал Макарыч.

– Так то начальник. А то Озерной…

– Ладно, – согласился Макарыч. – Спросить можно. С почтением.

– Как вы искать собираетесь вашего хозяина? – поинтересовался я. – Сетями ловить будете?

– Сеткой не возьмешь, – сказал Володя. – Уйдет в глубину и ляжет на дно.

– Прикормить надо, – предложил Макарыч. – К примеру, колбаской…

Колбаску мы уже умяли. От привезенных мной гостинцев осталось полбанки рыбных консервов, но Озерного рыбой, ясный перец, не удивишь. Вареной картошкой тем более.

– Захмелим! – воскликнул Сенька. – Примет он побольше, компании захочется… Сам выплывает как миленький, тут-то мы его прижмем.

– Вот это дело, – одобрил Макарыч и расправил бороду. – А то много толков, да мало толку.

Сенька вскочил из-за стола и схватил с подоконника баллон с самогоном.

– Бери два, – приказал Макарыч. – Одного не хватит.

Они готовились к митингу на полном серьезе, будто в озере и впрямь кто-то обитает. Мне смешно было и любопытно: чем закончится чумовая экспедиция. Я им кайфа ломать не стал и без лишних слов прихватил с собой фонарь.

– Во-во, – деловито сказал Володя. – Рыба на свет идет. Должно быть, Озерной тоже.

Вся наша команда вывалила на улицу и пустилась вниз к озеру. Я шел впереди, освещая дорогу. Было уже темно. С Мокрого тянуло свежестью. Звезды на темном небе сверкали с какой-то первобытной силой. В такую доисторическую ночь и под такими архаическими звездами древние страхи, архетипы и суеверия стаей вырываются из коллективного бессознательного и слетаются прямиком в твою голову, где ты их только и ждешь, чтобы забросать вопросами: скажите, пожалуйста, та коряга в темноте – это кикимора? А тот куст – кто? Белун или леший? А кто там за деревом прячется?..

На озере грохнуло. Словно взорвалась в воде граната.

– Рыбу кто-то глушит… – сказал я.

– Озерной по воде ладошкой бьет. Забавляется, – приглушенно ответил дядюшка.

В плоскодонке, привязанной у берега, на дне плескалась вода. Сенька дырявым ковшом слегка покидал ее за борт и сел за весла. Я с фонарем «Люкс» разместился на носу. Макарыч с Володей воссели на корме, держа каждый по емкости с жидким прикормом. Поплыли. На воде ватага наша притихла. Разговаривать стали шепотом. Один Сенька держался Че Геварой и между гребками выкрикивал что-то революционное…

Выгребли на середину. Макарыч с баллоном в руках перегнулся за борт.

– Ну-ка, Серег, свети сюда.

Проговорил нараспев:

Отче Озерной,
владей глубиной,
чаще шли в мережи
сома и лежня,
а мальгу – пореже,
храни нас и наши снасти
от всякой напасти.

Наклонил сосуд, и самогон с журчанием полился в озеро. Вода взбурлила, закипела, из глубины поперли громадные пузыри, разве что пар не валил. «Ни фига себе, – думаю. – Крепость-то какова! Не сивуха, а серная кислота. А мы ее стаканами глушим».

Побурлило, побурлило и успокоилось. Мужики, не отрываясь, смотрели на неподвижную, бурую в свете фонаря воду, словно ожидая, что оттуда-то кто-то выплывает. Никто, понятно, не появился. Назавтра, думаю, проспятся мужики и пожалеют, что зелье понапрасну извели. Мне-то без дела. Я в общем не пью и нынче не отставал ото всех исключительно ради более успешной интеграции в социум.