Хороший год

— Прелесть что за утро! — воскликнул он и, к большому изумлению мадам Паспарту, расцеловал ее в обе щеки. — Как вы себя сегодня чувствуете, дорогая? Я только что вернулся из деревни. Чудный, прекрасный денек! Вы уже оправились от вчерашних танцев? — Он положил сумку с круассанами и батоном на стол и заметил поднос с чаем на двоих: — Что это? Завтрак в постель?

— Это я приготовила для месье Чарльза, но в спальне его нет.

— Не может быть! В самом деле? Уж не заблудился ли он по дороге?

— Его машина, однако, стоит возле дома, — с невиннейшим видом заметила мадам Паспарту. — Куда он мог подеваться?

— Как и вы, мадам, теряюсь в догадках, — ответил Макс, сильно подозревая, что догадки их весьма схожи. — А в спальню к нашей молодой гостье вы, случайно, не заглядывали?

— Конечно нет! Как вы могли такое подумать?! — она возмущенно фыркнула и поспешно сменила тему: — А вы, месье Макс, хорошо себя чувствуете? Как вам вчерашний праздник? Позвольте заметить, вы подаете в пасодобле большие надежды.

— Немудрено, ведь я побывал в чрезвычайно опытных руках.

На этих словах он вспомнил другие руки, с которыми расстался всего полчаса назад, и невольно покраснел.

Мадам Паспарту была более или менее довольна своим расследованием: теперь можно с полным основанием рассказать приятелям не об одной, а о целых двух пустовавших ночью спальнях. Она принялась варить кофе, и вскоре восхитительный запах свежемолотых кофейных зерен заполнил кухню, а мадам стала делиться с Максом своими впечатлениями и воспоминаниями о вчерашнем веселье. Там случился один эпизод — быть может, месье Макс его не заметил... Гастон, поставщик мяса, напился в стельку и попытался ухватить за derrière[177] мэтра Озе, но получил такую оплеуху, что еще долго ходил с отпечатком пятерни на щеке. Популярность американцев к концу вечера резко подскочила, все захотели выпить с ними после того, как они, не ограничиваясь аплодисментами, одарили аккордеонистов своими бейсболками. Дочка булочника... Впрочем, лучше не будем про эту девчонку и молодого цыгана. А мэр наконец собрался с духом и пригласил танцевать вдову Гоннэ. В общем, праздник удался.

Макс слушал вполуха, мысленно он был по-прежнему с Фанни, и тут в кухню, шаркая, ввалился Чарли — тоже взъерошенный, тоже сияющий. На нем были только трусы в полоску: цвет семги чередовался с огуречно-зеленым — цвета знаменитого актерского клуба "Гаррик".

— А, вот ты где, — пробурчал он. — Вчера искал тебя повсюду.

— Задержался по безотлагательному делу, Чарли. Сам знаешь, как оно бывает. Возьми булочку.

Друзья сели за стол и принялись за кофе с круассанами, широко улыбаясь друг другу, будто сорвали куш в национальной лотерее, но, как истые англичане, не имели ни малейшего намерения обмениваться интимными подробностями происшедшего. Да в этом и не было никакой необходимости: на их лицах было написано все. В конце концов явившаяся с пылесосом мадам Паспарту изгнала их из кухни.

— Господи, до чего же славно солнышко спину греет, — произнес Чарли.

Кофе они допивали во дворе, перед ними с напыщенным видом, точно политики, собравшиеся на партийную конференцию, расхаживали голуби; журчащий фонтан навевал свежесть и прохладу. Чарли мотнул головой в сторону bassin:

— А рыба там есть?

Макс поглядел на темно-зеленую непрозрачную жидкость:

— Кто его знает... Не исключено, пяток акул там шныряет, но вода такая грязная, что их не видно. Осенью хочу осушить его и почистить. Может, запущу туда карпа и посажу несколько водяных лилий.

— Стало быть, ты решение принял, — с задумчивым видом заключил Чарли. — Остаешься здесь.

— Во всяком случае, попытаюсь.

Чарли хлопнул его по спине:

— Молодец. Я бы сам тоже так поступил. Ну а на сегодня какие планы? Я надумал свозить Кристи в деревню — перекусим на скорую руку.

Макс поглядел вдаль, на ряды виноградных лоз; сегодня, вопреки обыкновению, неизменного трактора с трактористом среди них не видно. Похоже, Руссель уплясался вчера до полного изнеможения. Пасодобль...

— Слушай, а ты не мог бы позвонить своему приятелю Билли? Вдруг он про то вино что-нибудь ценное скажет.

Спустя почти два часа Чарли вернулся, теперь уже вместе с Кристи. Оба — только что из душа, сияли свежестью и счастливыми, глуповатыми улыбками. Макс заканчивал разговор по телефону.

— Я заказал вам столик, — объяснил он. — Честно говоря, заказал на троих. Фанни же не говорит по-английски. Вот я и подумал, что вам понадобится помощь при выборе блюд.

— Нет-нет, я уверен, мы сами... — начал было Чарли, но Кристи ткнула его локтем в бок, и он тут же опомнился: — Замечательно! Знаешь, однажды я ездил в Канны — давным-давно, еще до того, как подучил французский, — и нашел там в меню единственное блюдо, название которого мне показалось понятным: omelette norvégienne[178]. А к нему попросил еще жареной картошки. Эти прохвосты принесли мне все, что было заказано. И даже словом не намекнули, что заказал я десерт, а к нему — картошку.