Хороший мальчик

– Он не спит ни с кем другим, – бормочу я. – И даже если бы спал… – Я замолкаю. Даже если бы спал, то что? Я была бы не против?

Ну, наверное, мне пришлось бы смириться. Мы никогда не говорили, что не можем видеться ни с кем другим. Мы согласились, что наши встречи не станут привычкой. Поэтому как я могу злиться, если он встречается с другими? И почему эта мысль пришла мне в голову сейчас? У Блейка внимания столько же, сколько у дрозофилы. Он забывает о моем существовании, как только застегивает штаны и уходит.

От этой мысли все сжимается в груди. Ладно, это больно. И от мысли о том, что он спит со мной и занимается сексом с кем-то другим, во мне что-то просыпается. О нет. Кажется, это ревность.

Я молчу, и Вайолет заговаривает опять:

– Я только хочу сказать, что большая часть клуба Торонто состоит из бабников. Райли всегда был одним из них. Если ты его не застолбишь, то он переключится на другую.

– Я не хочу его столбить. – Но я ставлю под сомнение свои же слова, потому что… может, хочу? Нет, конечно, нет. Если бы я попросила Блейка не спать с другими, то это бы означало, что между нами возникнут обязательства. А я не желаю.

Она пожимает плечами.

– Тогда тебе нельзя злиться на то, что он тебе не пишет.

«Я не злилась!» – хочется крикнуть в ответ. Я даже не замечала молчание Блейка, пока она об этом не заговорила.

Я внезапно задумываюсь, а не пытается ли она промыть мне голову. Я так переживала из-за экзамена, а теперь в мозгу совсем беспорядок. Но нельзя быть настолько расчетливой, правильно? Уверена, она просто пыталась завести разговор.

Когда мы заходим в лекционный зал, я прогоняю из головы все мысли о парне и заставляю себя сконцентрироваться на важном. Сдать экзамен. Отлично справиться с этой программой. Доказать всем, что Джессика Каннинг не ходячая катастрофа.

Я смогу.

Знаю, что справлюсь.

Я не смогу.

В миллионный раз с тех пор, как села, я перевожу взгляд на часы над дверью. На экзамен отводилось три часа. Осталось десять минут.

Я еще не ответила на один вопрос. Он самый сложный, и я решила оставить его напоследок после того, как потратила первые двадцать минут на тщетные попытки придумать хоть что-то.

Нужно выбрать одну из болезней в списке и провести «систематический анализ процесса заболевания, физиологических изменений и воздействия сестринского обслуживания с обоснованием выводов в рамках патофизиологии». Что это вообще за хрень?

Я ощущаю покалывания в глазах и командую себе не плакать посреди лекционного зала. У меня осталось десять минут, чтобы заполнить пару листов. Точнее, девять, потому что я потратила целую минуту на панику по этому поводу.

Вайолет, конечно, давно ушла. Она светилась, как солнце, когда сдавала работу тридцать минут назад. Предполагаю, сейчас она сидит в университетской кофейне и хвастается всем успехом.

Хватит думать о своей соседке! Напиши хоть что-то!

Я делаю вдох и решаю воспользоваться мантрой, которой научил Уэс, когда увидел, как я психовала из-за цветов на свадьбе.

Все будет нормально.

Все будет нормально.

Все будет нормально.

Я медленно выдыхаю. Ого. Ладно. Вроде сработало. Уэс хорошо разбирается в том, как успокоить себя.

Твердо держа ручку, я наклоняю голову и начинаю отвечать. Я пишу так быстро, как только могу, не утруждая себя перечиткой каждого предложения, которой занимаюсь обычно. На это нет времени. Просто пиши, Джесс. Ты сможешь.

Когда преподавательница прочищает горло и объявляет, что время вышло, я бросаю ручку и облегченно выдыхаю. Запястье болит, пальцы онемели, но мне все равно. Я это сделала: ответила на гребаный вопрос! Я исписала две страницы и чувствую, словно пробежала десятикилометровый марафон.

На трясущихся ногах я спускаюсь по ступенькам, чтобы сдать работу. Преподавательница кладет ее на стопку с другими листами и улыбается, прощаясь со мной. Я вымученно улыбаюсь в ответ. Паника опять наступает, потому что я замечаю, что многие сдают работы с дополнительными листами. Они написали так много, что им пришлось попросить еще бумаги? Интересно, сколько листов исписала Вайолет? Уверена, раз в десять больше, чем нам дали.

Боже, ну почему я не родилась отличницей?

Угрюмее тучи, я вешаю сумку на плечо и выхожу из здания. На улице ледяной воздух и прохладный ветер. Зима близко, и я жду ее с таким же нетерпением, как и Старки на Севере. И это еще одна ошибка, которой слабоуспевающая Каннинг могла бы избежать, проводя больше времени за учебой и меньше – за просмотром гребаной «Игры престолов». Может быть, если бы последнюю пару лет я не тратила время на бессмысленную ерунду, то не была бы двадцатишестилетней первокурсницей. Которая к тому же только что провалила экзамен.

Чудесно. Я опять себя жалею.

Что случилось? Я всегда была уверена в себе. Но с тех пор, как я окончила старшую школу, что-то как будто постепенно уничтожало мою самооценку.